Исторические сведения об осетинах и вопрос о происхождении этого народа
Историческое приложение
Число осетин, по статистическим данным 1881 г., простирается до 111 000 душ обоего пола. Они населяют главным образом склоны и долины Кавказского хребта между 42°5', 43°20' с. ш. и 61°10', 62°20' в. д., т. е. почти середину Кавказского перешейка. Это пространство, на котором слышится осетинская речь, заключает в себя около 205—210 кв. миль. Но кроме этого главного района осетинские поселения распространены в стороне от хребта — по среднему течению Терека, близ города Моздока. Разбросанные здесь частью отдельно, частью совместно с поселениями русскими, они обособляются от главного района 50-верстной полосой поселений чеченских и русских и представляют как бы колонию около 4 тыс. душ населения.
По общему рельефу своей поверхности Осетинский округ представляет страну весьма гористую; низменные места встречаются в нем лишь на северной и южной окраинах, в виде небольших полос или, точнее, предгорных равнин. Вообще же весь район осетинского племени, как в самом массиве хребта, так и в окрестностях г. Моздока (по среднему течению Терека), представляет по высоте своей поверхности над уровнем моря две полосы: горную и равнинную. Первая начинается с северных и южных окраин хребта, с высоты приблизительно 3 тыс. футов, и восходит в середине хребта до средней высоты снежных гребней — в 31 тыс. футов и отдельных вершин в 14, 15 и 16 тыс. футов; она составляет около 0,75 всей поверхности осетинского района. Вторая полоса — равнинная, с высотою ниже 3000 футов — составляет не более 0,25 всей поверхности округа, или 50—52 кв. мили. Одна половина этого пространства составляется Владикавказской равниной, а другая распределяется на две неровные части: большую — на южном склоне хребта и меньшую — по среднему течению Терека, в окрестностях Моздока. Главные горные вершины, выступающие на Кавказском хребте на пространстве Осетинского округа, следующие: на самом востоке округа — Казбек (16, 546 ф.); к западу от него в последовательном порядке выделяются: Джимара-хох (15,673 ф.), Сырхубарзонд (13,634 ф.), Тепли-хох (14,510 ф.), Адай-хох (15,244 ф.) и несколько других менее высоких пиков и конусов.
На северной окраине осетинские поселения граничат с кабардинскими на 75-верстном протяжении и далее перемежаются со станицами казаков и аулами ингушей. Восточная граница Осетии начинается в северо-восточном углу Владикавказской равнины и направляется по ее восточной окраине в ущелье Военно-Грузинской дороги. На северном склоне хребта осетинские аулы отделяются от аулов ингуш и кистов течением Терека; близ перевала они отклоняются от полотна дороги на 5—6 верст; на южном склоне восточной границей осетинских поселений служит р. Арагва. По ширине перевала к земле осетин примыкают земли хевсуров и пшавов, в бассейне Арагвы аулы осетин перемежаются с поселками грузин. Юго-восточной границей осетин может быть названо восточное колено р. Арагвы, где она отходит от Военно-Грузинской дороги, и город Душет. На южном склоне хребта поселения осетин вообще значительно смешаны с селами грузинскими; вследствие этого южная граница осетин представляет как бы широкую полосу, проходящую по предельным осетинским поселениям и постепенно сливающуюся с Грузией. Начавшись близ города Душета, эта полоса-граница проходит сначала у подошвы хребта, а потом направляется по прямым притокам р. Лиахвы к верховьям Риона.
Западная граница Осетии тянется от истоков Риона через Кавказский хребет по горным вершинам, окаймляющим с левой стороны течение р. Уруха и его верхних притоков, до выхода Уруха хребта на предгорную равнину.
На 5—90-верстном протяжении своей западной границы Осетинский округ примыкает: в верховьях р. Риона — к земле имеретин и по течению р. Уруха — к землям горских татар — балкарцев. Таким образом, осетины окружены со всех сторон племенами, с которыми не имеют ничего общего по языку и происхождению, а именно: кабардинцами, казаками, ингушами и кистами, пшавами и хевсурами, грузинами, имеретинами и горскими татарами (балкарцами).
Осетины по ту сторону хребта распадаются на несколько обществ по ущельям притоков Терека, которые они занимают. Так, идя с запада на восток, ущелье р. Уруха и его притоков населено дигорцами, соседствующими с балкарским обществом горских татар. По долине Ардона и его притоков сидят алагирцы (Уаллаг-ир — верхние Осетины); по ущельям Саудона и Фиаг-дона — куртатинцы, по Гизельдону и его притокам и по левому берегу Терека сидят тагаурцы. Осетины, частью огрузинивши-еся, на южном склоне хребта соседят с Душетским уездом Кутаисской губернии и занимают область, известную в грузинской географии под названием Двалети. Северные осетины называют их общим Именем Туалта.
Переходя к обзору сведений, сообщаемых о предках осетин древними писателями, мы должны поставить на первом плане то, что сообщается о них их ближайшими южными соседями — грузинами. На страницах грузинской летописи предки осетин под именем оссов являются уже с древнейших времен. Вторым источником следует поставить русские летописи, сохранившие несколько случайных и отрывочных известий об ясах.
Этим, собственно говоря, исчерпываются те исторические известия, в которых осетины являются под именем, которое они сохранили у грузин (а через них и у русских). Но есть основание думать, что предки осетин входили в состав кавказских аланов, о которых можно найти некоторые известия у средневековых европейских летописцев. Поэтому нельзя не воспользоваться и этим источником, предпослав средневековым европейским известиям об аланах доказательство тому, что имя аланов распространялось и на предков осетин.
Прежде чем изложить в хронологической последовательности все известия об оссах грузинской хроники, нужно остановиться на вопросе, насколько вообще эта хроника заслуживает нашего доверия.
Если прежние исследователи, как Вивьен де Сен-Мартен и Броссе, с доверием относились к известиям грузинской хроники, то в настоящее время доверие к ней или, по крайней мере, к ее древнейшим частям значительно подорвано недавним исследованием проф. К. П. Патканова «Ванские надписи и значение их для истории Передней Азии» (о древней грузинской хронике). Посредством строгой критики летописных известий этот ученый приходит к заключению, что в древней хронике Грузии следует видеть не более как «относительно новую, неудачную компиляцию, составленную неопытной рукой по известному шаблону», и что первая часть истории Грузии составлена не по преданию... а вымышлена одним лицом с предвзятою целью. Главным источником для пространной истории Грузии царевича Вахтанга, как оказывается, служила краткая грузинская летопись, известная в армянском переводе, восходящем к XII веку. Из сравнения этого старого армянского перевода с Вахтанговою редакцией, несмотря на то что последняя по объему в несколько раз превосходит первую, оказывается, что в сущности содержание обеих редакций тождественно. Только многие факты, кратко сообщаемые в янском переводе, в Вахтанговой редакции переданы большим количеством слов, не сделавшись от этого яснее. Оригинал этого армянского перевода до сих пор не разыскан, но им главным образом, по мнению г. Патканова, пользовался Вахтанг при составлении своей истории. Какое доверие может внушить эта известная нам в армянском переводе грузинская хроника, видно из следующей характеристики, которую делает ей тот же ученый: «Наивность и малая начитанность автора изумительны. Он не только не знает того, что говорят о Грузии классические писатели но и того, что о более поздних эпохах грузинской истории повествуется у византийских и армянских историков, говоривших о многих событиях как современники. Он не сообщает никаких народных преданий, которые несомненно существовали в его время. Напротив, по примеру Хоренского он даже избегает их, прибегая к заимствованиям из книг (пересказ Хоренского и «Шахнаме») и сочиняя генеалогии, ни с чем не сообразные. На каждом шагу чудовищные анахронизмы следуют за не менее зищными противоречиями до такой степени, что в первом отделе Хроники едва ли можно встретить хоть один факт, имеющий действительно историческое значение. Отсутствие элементарных понятий об истории высказывается у автора — особенно в том. что в его изложении не принимаются в соображение ни мировые исторические события, ни хронология. Оттого все его известия висят в воздухе, не имея под собою почвы».
Действительно, представленный автором разбор первой части гузинской хроники, от древнейших времен до Рождества Христова, показывает, что вышеприведенная характеристика этого произведения не отличается чрезмерной строгостью. Но и в изложение событий более позднего времени внесено составителем грузинской летописи, а за ним царевичем Вахтангом много несообразного. Таково, например, совершенно противоречащее исторической достоверности описание якобы блестящего царствования царя Вахтанга I Гургаслана. Современный ему армянский писатель (Лазарь Парпеци), говорит г. Патканов, видел в Вах-танге не могущественного царя (каковым он и не мог быть), а простого предводителя, князя или владетеля грузинского, который не только не был великим завоевателем, но сам даже нуждался в помощи армянских инсургентов. Таков был Вахтанг исторический. В летописи мы видим совсем другое лицо. В ней он представляется непобедимым героем, великим завоевателем и благочестивейшим христианином, говорившим с 15-летнего возраста бесконечные назидательные речи. Жил он в эпоху нам достаточно известную. Из других источников мы не имеем сведений о каком-либо завоевателе в Передней Азии в V веке, А между тем, если-послушать хронику или анналы Вахтанга V, Вахтанг I не только совершает изумительные подвиги в Грузии против Греков и Персов, но вместе с царем Хосровом (какого в это время не было, а был Пероз), за которого выдает сестру свою Михрандухт, он предпринимает завоевательные походы в отдаленные страны Азии (в Гирканию, Индию) и Африки (в Абиссинию).
Казалось бы, что после такого приговора специалиста достоинству грузинской хроники последнюю можно было бы совершенно оставить в стороне в вопросе о древней истории осетин. От автора, имеющего самое хаотическое представление о событиях древней истории родной страны, трудно ожидать сколько-нибудь точных сведений о соседних странах. Но все же мы считаем нелишним извлечь из этого весьма мутного источника все сообщаемые им известия об осетинах, во-первых, потому, что некоторые из этих известий подтверждаются другими источниками и не возбуждают сомнения, во-вторых, потому, что даже малодостоверные сведения, не заключая исторически точных данных, характеризуют, однако, взгляд грузин на осетинский народ и с этой стороны несомненно представляют для нас некоторый интерес.
Изложив последовательное расселение предков грузин, потомков Таргамоса, Вахтанг на первых страницах своей истории сообщает известие о вторжении хазар с севера в Закавказье.
В эти времена, говорит он, хазары, усилившись, начали воевать с племенем Лэка (лезгинами) и Кавкаса, которыми правил Дурдцук, сын Тирэта. Эти оба племени просили помощи против хазар у шести колен Таргамосидов и в союзе с ними перешли через Кавказский хребет, взяли пленников на всем протяжении Хазарии, построили там города и возвратились домой. После этого хазары, избрав себе царя, прошли через приморские ворота, нынешний Дарубанд (Дербент), и бесчисленными массами вторгнулись в пределы Таргамосидов, взяли все города Арарата, Масиса и Севера.
Не встречая сопротивления со стороны Таргамосидов, они наложили на них дань и увели много пленников.
Во время первого похода и завоеваний царя хазар он имел при себе Уобоса (по географии Вахушты Урбаноса, своего сына),
которому дал пленников из Сомхета (Армении) и Картли (Грузии) и сверх того часть удела Кавкаса, лежащую между Ломеком (Тереком) и западной окраиной гор. Здесь Уобос и поселился. Его потомки суть оссы (или овей), населяющие Осет, принадлежавший прежде Кавкасу. Между тем Дурдцук, самый славный между сыновьями Кавкаса, поселился на горных крутизнах, которые по своему имени назвал Дурдзукет и стал платить дань хазарам.
Несколько далее у Вахтанга снова упоминаются оссы, действующие в союзе с Картлосидами (грузинами) против персов, завоевавших Грузию под предводительством великана Афридуна (Феридуна в «Шахнаме»). Грузия досталась в удел сыну Африду-эову Иареду, который управлял ею чрез эристава. Воспользовавшись междоусобной войной между сыновьями Афридуна и смертью Иареда («в Шахнаме» - Иредж), убитого братьями, Картлосиды, призвав оссов, убили персидского эристава и всех персов и завоевали таким образом себе независимость...
Дальнейшие известия об осетинах переносят нас уже ко временам Александра Македонского. Мы узнаем, что патриций Азон, оставленный Александром Македонским наместником в Грузии, завоевал также Эгрись (часть Имеретин, Мингрелии, Одиши и Абхазии) и наложил дань на оссов, леков и хазар.
Несколько времени спустя основатель грузинской царской династии Картлосидов Фарнаваз восстал против Азона в союзе с оссами и леками и освободил Грузию от власти греков. Фарнаваз отдает одну из своих двух сестер замуж за царя оссов, и это родство с царским домом оссов послужило впоследствии на пользу Фарнавазову сыну Саурмагу. Именно вследствие народного восстания ему пришлось искать помощи у дурдзуков и оссов, и царь последних, приходившийся ему двоюродным братом, помог ему справиться с бунтовщиками и снова водвориться на престоле.
Прежде чем продолжить дальнейшие выдержки из грузинских анналов Вахтанга, сделаем несколько замечаний о только что приведенных грузинских известиях, в которых упоминаются осетины (оссы).
Нечего и говорить, что рассказ о вторжении хазар веков за 20 до Рождества Христова в Закавказье не имеет никакой исторической подкладки. Это не описание какого-нибудь определенного вторжения северокавказских народов в Закавказье, — а глухое воспоминание о таких вторжениях вообще, которых было немало от древнейших времен до времени составителя армянской хроники, жившего, как доказывает проф. Патканов, в XI—XII веках. Наибольший след в народной памяти могли оставить вторжения хазар, боровшихся с персами в Дагестане и у Дербентских врат за обладание этим проходом. В эту борьбу, как известно, были вовлекаемы грузины, армяне и другие народности Кавказа; поэтому немудрено, что автор вышеприведенного известия, имевший самые смутные понятия о хронологии, приписывает хазарам вторжение в Закавказье во времена доисторические и связывает с одним из походов хазар происхождение оссов. Проф. Патканов в разборе этого известия говорит: люди, привыкшие относиться с доверием к памятникам народной старины, но не вникшие в процесс образования этой хроники, могут предполагать в повествовании грузинского хронографа историческую основу, извиняя самый анахронизм объяснением, что в народных преданиях имя древних набежников на Грузию с течением времени пришло в забвение и что оно было заменено позднейшим, но более известным именем хазар. Такое объяснение можно бы было допустить, если бы колорит факта был яснее, характернее намечен, если бы в сообщении летописца можно было с достаточным вероятием угадать, например, походы киммериян, саков или даже гуннов, хотя бы с изменением их имен и с некоторыми хронологическими уклонениями. На деле мы видим совсем не то: рассказывается что-то весьма туманное, но что совершалось в Грузии несколько десятков раз с незапамятных времен и до XV столетия, т. е. о вторжениях северных племен через ущелья Дербентское и Дарьяльское. То, что говорится в хронике о хазарах первого доисторического периода, равномерно может относиться и к гуннам, и к действительным хазарам, и к аланам, и к массагетам, и к кипчакам, и потому нет никакого основания считать рассказ летописца за древнее предание, обыкновенно более определенное и рельефное. И наконец, откуда автор XI—XII веков мог добыть эти известия? Если из древних местных письменных памятников, то их не было, а если б они были, то факты имели бы большую определенность и в них не упоминалось бы имя хазар. Если же известия добыты из народных преданий, в которых имя древнего народа было заменено именем позднейших хазар, то таким преданиям едва ли можно придавать значение на том основании, что ни в каком народе не могут сохраниться устные предания в течение 2000—3000 лет... Как бы то ни было, мне кажется, столь ранний поход хазар на Грузию изобретен автором, чтобы пополнить пробел, оставшийся за недостатком фактов.
Отрицая вместе с проф. Паткановым, что в основе рассказа о хазарах лежит определенный исторический факт, мы тем не менее не можем согласиться с последним предположением почтенного ученого. Нам не кажется вероятным, чтобы составитель хроники просто сочинил весь рассказ, чтобы пополнить какой-то пробел, которого в данном случае мы вовсе не усматриваем. Средневековые летописцы сообщают немало фактов, для нас совершенно невероятных и не выдерживающих самого легкого прикосновения исторической критики, но едва ли можно найти много примеров тому, что они сочинили факты ради восполнения пустого пространства. Много народных сказок попало в древние летописи, но только потому, что летописец не смотрел на них как на заведомый вымысел, а как на исторический факт. Если б рассказ о хазарах был просто сочинен, то, конечно, не отличался бы той сжатостью, сухостью и тем деловитым тоном, которым он отмечен. Едва ли мы встретили бы в нем сухой перечень ряда неприступных крепостей, которые остались нетронуты хазарами. Далее, зачем имя родоначальника осетин (Уобос) является с греческим окончанием? Почему осетины произошли от потомков Уобоса, смешавшихся с армянами и грузинами, уведенными хазарами в плен, между тем как родоначальник дурдзуков является потомком Кавкаса, а во главе народностей Дагестана — двоюродный брат хазарского царя? На все эти вопросы мы не найдем никакого ответа, если допустим, что известие о хазарском походе не восходит далее составителя хроники, т. е. было им просто измышлено для восполнения пустого пространства. Нам кажется, напротив, что самая несообразность и туманность рассказа служит доказательством тому, что это известие было откуда-то почерпнуто составителем хроники и помещено без всякой критики, на которую, конечно, он и не был способен. Проф. Патканов категорически отрицает, как мы видели выше, существование у грузин письменных памятников, которыми мог бы пользоваться составитель хроники, живший в XI или XII веке. Нам кажется, что такое утверждение может быть сделано только после весьма веских доказательств, которых мы не нашли в его исследовании. Поэтому мы скорее склонны предположить, что составитель хроники почерпнул весь рассказ из какого-то источника, либо книжного, либо народного, но восходящего к книжному. В пользу первого говорит часто встречающееся у древних летописцев желание производить известные народы от эпонимов и приводить последних в генеалогическую связь; в пользу второго говорит ужасный анахронизм в известии о хазарах, которых ранние походы народное предание XI века могло относить уже к отдаленнейшим временам. Всякому, записывавшему из уст народа предания о старине, приходилось наблюдать, что нередко событие, заведомо происшедшее лет 150 тому назад, народ относит к самой седой старине, чуть не за тысячелетие назад.
Как бы то ни было, не решая вопроса, из какого источника попало в хронику известие о походе хазар, мы думаем, что это известие не сочинено составителем и что, невзирая на вопиющий анахронизм и невозможные генеалогии народов, мы можем извлечь из рассказа некоторый смысл. Для нас любопытно то, что в этом известии происхождение осетин связывается с каким-то доисторическим вторжением хазар и что окончание рассказа сводится к историческому факту вполне достоверному: в течение долгого времени жители Севера были данниками хазар.
Если первое упоминание об оссах является в связи с хазарскими походами, то едва ли мы ошибемся, объясняя это тем. что грузины стали лучше знать оссов именно с тех пор, как появились хазары. Последним, владевшим в средние века (в VI, VII вв.) всем Северным Кавказом, подчинялись и предки осетин, которые, по приказанию кагана, принимали деятельное участие в хазарских походах на Закавказье. Этим объясняется заметка летописца (или его источника), что оссы — потомки сына хазарского царя, который поселился с родом своим в стране, называемой ныне Осет. Страна же эта, как видно из предшествующего известия, простиралась «от реки Ломека (Терека) до конца гор на западе...». Что же можно вывесть из этих заметков? Во-1-х, то, что грузины узнали оссов вследствие их вторжений с севера вместе с хазарами, которым оссы подчинялись; во-2-х, что территория осетин простиралась на востоке до Терека, а на западе до пределов гор, т.е. заходила далеко в нынешнюю Кубанскую область, и в-3-х, что в той же местности под властью потомков Уобоса (эпонима осетин) жили многочисленные пленные: грузины и армяне... Сочинять подленее известие едва ли было в интересах лица, которому принадлежит рассказ о походе хазар, было ли это лицо грузином или армянином.
Дальнейшее известие упоминает оссов, как союзников грузин, в борьбе последних за независимость с персами, причем предводителем персов, при предшествующем покорении Грузии, является национальный герой Ирана Феридун, в искаженной форме - Афридун (или а армянской хронике - Абридон). На этом и последующем рассказе очень ярко отразилось влияние «Шахнаме», и проф. Патканов, сравнивая имена и факты, заключает, что рассказ хроники явно заимствован из Фирдоуси. Конечно, с этим можно согласиться, но с одной отговоркой, что рассказ составителя почерпнут не прямо из книжного источника, а из этого источника, уже ставшим народным достоянием. На это указывает сильное искажение персидских собственных имен. Видно, что эти имена уже походили по народу и подверглись обычной участи постепенного «перевирания». Доказательством тому, что остальные эпизоды из «Шахнаме» распространились устным путем на Кавказ, будучи занесены туда персами, может служить, например, то, что у осетин встречается рассказ о Ростоме (Рустеме), его борьбе с сыном и что противник Ростома называется Туранты эльдар, т.е. туранский старейшина. По отношению к оссам для нас в разбираемом известии имеет некоторое значение тот факт, что в предание о борьбе грузин с персами внесены оссы, как союзники первых. Мы знаем, что в этой роли нередко являются оссы уже в исторические времена, при династии Сисанидов на персидском престоле.
Любопытно далее, что оссы называются союзниками грузин в дальнейшей борьбе последних против греков (Азона-Язона) и что освободитель грузин Фарнаваз, по мнению г. Патканова, «самое ранне историческое лицов хронике», закрепляет свой союз в оссами родственными связями. «Хотя все, что рассказывается о Фарнавазе, - говорит проф. Патканов, - не заключает в себе ничего чисто исторического, относительно верности изложенных фактов, обнако в Фарнавазе выступает перед нами несомненно личность народного героя. Можно даже с вероятностью предположить, что он - самое древнее лицо, сохранившееся в народной памяти, в которой Фарнаваз, а не Картлос занимал первое место». Вполне соглашаясь с этим взглядом на Фарнаваза, мы по отношению к оссам можем сделать заключение, что грузины помнили о своих соседях оссах с тех самых пор, как начали помнить самих себя, так как оссы в предании о Фарнавазе тесно связаны с началом национального сознания грузин. Конечно, мы не можем дать точной хронологической даты борьбе Фарнаваза с греками, но во всяком случае можем предполагать, что начало исторической жизни грузин, а вместе с тем и их сношений с оссами восходит еще ко времени, предшествующему христианской эре, хотя, конечно, об этом не дошло до нас исторических известий.
На дальнейших страницах анналов Вахтанга вплоть до Рождества Христова не встречается упоминание об оссах. Лишь в рассказе о проповеди христианства на Кавказе апостолом Андреем сообщается, что апостол прошел из Грузии в Сванетию, где правила женщина, принявшая христианство, а затем вместе со св. Симеоном проник в Осетию и отсюда дошел до Боспора. Никаких подробностей об этом первом знакомстве осетин с христианством не сообщает грузинская хроника, и, конечно, во всем рассказе об апостоле Андрее следует видеть лишь церковное предание.
Из II века по Рождеству Христову дошли известия, как грузинские, так и армянские, об участии осетин в войне обоих этих народов между 87 и 103 годом. Грузинские цари Азорк и Армазель (в армянской хронике — Азук и Азмайер) призвали против армян на помощь осетин и леков. Осетины явились со значительным войском под начальством своих двух великанов Базука и Абазука (иначе Анбазука) и вторгнулись в Армению. Армянский полководец Сумбат (Смбат) Бивритиан пошел им навстречу. По Моисею Хоренскому, осетины (или, как они называются у него, аланы) отступили до реки Куры и армяне взяли в плен сына аланского царя. Стоя на реке Куре, аланы вступили с армянами в переговоры и требовали выдачи сына своего царя; но армянский царь Арташес отказал им в этом. Затем прекрасная дочь аланского царя, сестра взятого в плен юноши, приходит на берег реки и обращается со следующею речью к Арташесу: «К тебе речь моя, храбрый муж Арташес, к тебе, победителю храброго народа аланов: согласись отдать юношу мне, прекрасной дочери аланов; не след героям отнимать жизнь у племени других героев за какую-нибудь месть или поработить их и держать, как рабов, и тем укоренять вечную вражду между двумя храбрыми народами». Арташес, услыхав такие мудрые речи, отправился на берег реки и, увидев прекрасную деву, полюбил ее. Позвав воспитателя своего Смбата, он объявил ему, что желает иметь ее женою, заключить договор и условие с аланами и отпустить юношу с миром. Смбат поступает согласно решению Арта-шеса, заключает мир, и Сатиник становится первою между женами армянского царя. Иначе сообщается это в грузинской летописи. По ее свидетельству, войска оссов, леков и грузин, нагруженные добычей, награбленной в Армении, отступили за р. Мткуар (Куру) и расположились лагерем на р. Иоре для дележа добычи и пленников. Сумбат Бивритиан послал им гонца со следующим предложением: «Всю добычу, взятую вами в Армении, — скот, золото, серебро, ткани, — я отдаю вам; кровь армянская, вами пролитая, не будет отомщена на вас; но отпустите только пленников и возвратитесь домой, нагруженные всякого рода богатствами». «Мы вошли в Армению, — отвечали они, — чтобы отыскать тебя, но тебя не нашли. Приходи к нам и бери свою долю, или же мы пойдем к тебе, где бы ты ни был, и ты живьем не избегнешь наших рук». Тогда Сумбат перешел р. Куру, и Базук, царь оссов, вызвал его на поединок. Сумбат убивает сначала Базука, а за ним его брата, Абазука, поспешившего ему на помощь. Тогда все войско оссов, леков и грузин, видя смерть обоих великанов, с ожесточением, под предводительством Азорка и Армазеля, устремилось на Сумбата. Кровавая битва кончилась поражением северного войска. Оссы и леки спаслись лишь в незначительном числе. Грузины, знавшие дороги, удобные для бегства, потерпели менее. Сумбат опустошил часть Грузии, но не сломил окончательно сопротивления царей Азорка и Армазеля, которым помогали осетины, мстившие за смерть их родственников. После пятимесячной осады Мцхеты армянами грузины, доведенные до крайности, просили мира и вместе с оссами подчинились армянам. Это подчинение, впрочем, прожалось недолго. Воспользовавшись войною персов с греками, в которую были увлечены и армяне, грузины с оссами возмутились. Арташан (Арташес) послал в Грузию войско под предводительством своего сына Зарена. Но его войско было разбито, а сам Зарен взят в плен. Оссы настаивали, чтобы грузины убили армянского царевича, в отмщение за смерть Базука и Абазука. Но грузины не соглашались на это и охраняли его в замке Дариалане (Дарьяле). Занятые войною с персами, армяне только через три года предприняли новый поход в Грузию, который при самом начале кончился мирным договором. Грузия выдала царевича, была восстановлена в прежних пределах и обязалась быть верной союзницей Армении. С этих пор грузины, армяне и оссы воевали сообща против своих врагов.
При всем несходстве, в частности армянского и грузинского рассказов, нельзя сомневаться в том, что оба относятся к одним и тем же событиям. Оба занесли имя Сумбата Бивритиана и Арташеса (Арташана), армянского царя, правившего именно в это время, т. е. в конце I и начале II в., так как Моисей Хоренский называет его современником императоров Домициана, Нерона и Траяна; оба сообщают о вторжении северокавказских народов в Армению, о столкновении на берегу р. Куры, о победе армян. Оба упоминают далее о взятии грузинами в плен сына Арташесова Зарена (по Моисею Хоренскому, Зареха), его заключении в темнице и освобождении. Такие совпадения не могут быть случайны. Различие между армянским и грузинским рассказом зависит от того, что первый основан главным образом на народных песнях гохтенских певцов, причем последние вплели в него эпическое предание о прекрасной Сатиник и ее браке с Арташесом. Моисей Хоренский приводит даже несколько стихов из песни в метрическом складе. Что же касается достоверности того и другого рассказа, то, конечно, грузинский заслуживает большего вероятия. Он наполнен топографическими подробностями, не старается умалить успехов армянского оружия и значение помощи, оказанной грузинам их северными союзниками, особенно оссами. В рассказе заметно, что оссы, с их двумя царями-великанами, играли важную роль, отодвигая на задний план грузинских царей. Для нас особенно важно, что, в свидетельстве армянском, народ северный, действовавший в союзе с грузинами, называется не оссами, а аланами; Сатиник называет себя девой аланов, и ее племя иногда называется детьми Аланов (манкунк Аланац). Это может служить одним из доказательств мнению, на котором мы остановимся далее, о тождественности оссов и аланов.
К концу второго века по Рождеству Христову относится вторжение оссов в Грузию при царе Амзаспе II (182—186). Целью их было взять г. Мцхета. Грузины были застигнуты врасплох, но скоро со всех сторон стянулись к царю их подкрепления, и им удалось отбить натиск многочисленного войска оссов. В одиночной битве Амазасп убил осетинского богатыря Хуанху (по Вахушту - Хуху, по армянской хронике — Хонахва). Разбив оссов, он вторгнулся в их землю и покорил ее в союзе с армянами. Но впоследствии армяне обратились против самого Амзаспа, призвали греков (римлян) и оссов и разбили грузинского царя, несмотря на помощь, которую ему оказали персы.
Во время войны армянского царя Хосрова с сасанидом Арташиром, сыном Сасана, союзник армян, грузинский царь Асфагур 262 — 265 по Рождеству Христову), открыл ворота Кавказа и пропустил оссов, леков и хазар, чтобы вместе с ними воевать против персов. По грузинским анналам, союзники вторгнулись в страну персов и сильно ее опустошили. Когда через несколько по смерти армянского царя Хосрова, персы овладели Арменией, то союзник его Асфагур-грузинский бросился в Осетию, чтобы собрать там войско, и умер в этой стране. С Асфагуром кончается династия Фарнавазидов, и грузины, не желая подвергая участи армян, покоренных персами, просят их царя дать им в правители своего сына Мириана и женить его на дочери агуровой Абешур. Царь персов, говорит грузинская летопись, расспрашивал грузинского посла о городе Мцхете, о соседних с грузинами хазарах и оссах и согласился на их просьбу. Армянская хроника прибавляет, будто послы грузинские сказали персидскому царю, что грузины соседят с оссами, аланами, леками, сонами, хозирами и всеми народами севера. Из этого известия, конечно, нельзя выводить заключение, что аланы, упоминаемые рядом с оссами, были другой народ. Вероятно, что имя «аланы» не что иное, как глосса, добавленная при имени оссов и вошедшая в текст по неведению какого-нибудь переписчика.
От времени Мириана дошло и другое известие об оссах. Когда Мириан, по смерти отца своего, спорил за персидский престол со братом Бартамом, осетины воспользовались его отсутвием и вторгнулись под предводительством Фероха и Кавция в Грузию и опустошили ее. В отмщение за набег Мириан в свою очередь проник в Осетию, овладел ею, разорил ее вплоть до Хазарии и путем Двалетским (долиной Лиахвы) возвратился и свою страну.
После этого похода Мириана в Осетию в грузинской истории не упоминается в течение более 100 лет о каких-нибудь вторжениях оссов. Можно думать, что южная часть их была подчинена грузинам и последние бдительно охраняли доступ в свою страну. Новое вторжение с севера последовало во время малолетства известного грузинского героя, царя Вахтанга Гургаслана (446— 499). Анналы рассказывают, что, когда Вахтангу было 10 лет, значительное войско оссов устремилось на Грузию, распространяя грабежи и убийства и уводя пленников на пространстве от источников Куры (Мткуара) и до Хунана. Оссы захватили с собою сестру Вахтанга Михрандухт и возвратились обратно воротами Дербента. Летопись не говорит, каким путем пришли оссы, но из указаний на опустошенные ими местности, от источников Куры на юго-запад до дербентских ворот, можно думать, что, по мнению летописца, они вторгнулись долиной Лиахвы и, пройдя Грузию с запада на юго-восток, подошли к дербентским вратам, которые, как говорит летопись, им открыли местные жители. В отмщение за набег Вахтанг, достигнув 16 лет, стал готовиться к походу в Осетию. Не надеясь на свои силы, так как осетины были опасным врагом, он отправил гонца к брату своей матери Вараз-Бакуру и эриставу страны Ран (Карабага), чтобы известить их о своем предприятии и просить помощи. Войско грузинское состояло из 100 тысяч всадников, 60 000 пехотинцев и 12 000 вспомогательного отряда, присланного Вараз-Бакуром. Перед выступлением в поход царь пишет свое завещание, постится и усердно молится Богу. Войско грузин проникло в Осетию Дарьяльскими вратами, не встречая сопротивления. Следует думать, что эта теснина была во власти грузин и охранялась их гарнизоном. Страна же, которую грузинская летопись называет Осет, соответствовала нынешним Большой и Малой Кабарде. Со своей стороны оссы призвали на помощь хазаров и пошли грузинам навстречу к реке, протекающей по Дарьялу и орошающей плоскость Осета. Указывая в этих словах, очевидно, на р. Терек, грузинская летопись говорит, что река эта называлась Арагвой, как и соименная ей в Грузии, так как обе вытекают из одной и той же горы. Оба войска остановились на противоположных берегах Терека, и начались по обыкновению одиночные поединки богатырей: Вахтанг убивает хазарского богатыря Тархана и осетинского Оси-Багатара. Затем начинается общая битва, в которой оссы с их союзниками потерпели полное поражение. Множество их было изрублено, но еще большее число взято в плен. Три дня грузины отдыхали от битвы в своем лагере и затем пустились опустошать Осетию. Города были взяты, и множество людей уведено в плен. Подчинив оссов и кипчаков, грузинский царь, чтоб вернее обезопасить свою страну от неожиданных набегов оссов построил ворота Осета, которые мы называем Дарьял (объясняет летопись); возле них он построил замок с высокими башнями, с которых удобно было наблюдать за движениями горцев. Великие народы оссы и кипчаки не могут проходить ворота разрешения царя Картли. Затем царь идет в сторону Паджанигов (Печенегов), отделенную пограничной рекой (Кубанью) от Осета, и в Джикет (страну Джиков, Зихов), соседнюю с первой. Значительно позже, когда турки прогнали печенегов и джиков, первые выселились на запад, а вторые поселились у окраин Апхазета (Абхазии). Опустошив и эти страны, Вахтанг вернулся в Осетию, цари которой убежали в горные трущобы. Начались переговоры, окончившиеся миром. Оссы потребовали 30 000 своих пленников в обмен за сестру Вахтангову Михрандухт, и царь согласился на это. Остальные пленники с обеих сторон выменяны человек на человека. В грузинской хронике цифры пенников принимают громадные размеры: оссы освободили 350000 грузин, получив за них столько же своих соотечественников, и тем не менее в плену у грузин осталось еще 650 000 оссов, не считая печенегов и джиков. Обмен длился 4 месяца.
Имея в виду собрать из анналов Вахтанга все известия об осетинах, мы сочли нелишним привести и рассказ о походе Вахтанга в Осетию, хотя в этом пространном повествовании на долю истовой истины придется лишь несколько ничтожных крупиц.
Исторический Вахтанг почти ничего общего, кроме имени, не имеет с эпическим Вахтангом, изображенным в грузинской летописи. Очевидно, в силу еще не разъясненных обстоятельств личностъю Вахтанга исторического овладела народная фантазия и, как бывает обыкновенно, приурочила к этому имени множество чудесных подвигов сказочного характера, взятых напрокат из разных книжно-народных источников. Вахтанг сделался типом великого царя-завоевателя вроде Александра Македонского, и подвиги, приписываемые ему, имеют такую же историческую достоверность, как подвиги Македонского, героя в восточных оказаниях. Народные сказания, наслоившиеся на имя Вахтанга, ваяются в литературном виде с некоторой исторической окраской в так называемой армянской хронике (XI или XII в.), а затем более разукрашенном и распространенном виде в анналах Вахтанга V. Как все исторические народные сказания, рассказ преисполнен географических, исторических и хронологических несообразностей. Так, в числе народов, пришедших в столкновение с царем, героем V в., упоминаются позднейшие народы - печенеги на западе, как соседи осетин. Эпический Вахтанг побеждает в единоборстве длинный ряд богатырей разных народов и, подобно Александру Македонскому, простирает свои походы до отдаленной Индии, о которой ни грузинский народ, ни составители хроник, конечно, не имели никаких точных представлений. Для нашей ближайшей цели личность исторического Вахтанга довольно безразлична: мы не можем предпринять труда уяснения, что в рассказе о его походах принадлежит истории и что представляет лишь чистый вымысел. Мы пользуемся рассказом летописи лишь как эпическим сказанием, в которое попали некоторые исторические черты, которые могут пригодиться для характеристики отношений предков осетин к их южным соседям, грузинам. Из тона повествования, из обширных приготовлений к походу видно, что осетины представлялись автору рассказа крайне опасными для Грузии, видно, далее, что они жили на плоскости в нынешней Кабарде, в соседстве с хазарами, с печенегами и джиками, но часть их, более известная грузинам, уже населяла горы. Ключом к Грузии с этой стороны служило Дарьяльское ущелье, и потому грузины заняли его прочным образом. Осетины были многочисленны, могли предпринимать набеги в значительных силах и опустошать Закавказье из конца в конец. Конечно, в этих экспедициях участвовали и другие народы Северного Кавказа. Но все-таки в этих предприятиях преобладали осетины, на которых автор рассказа о Вахтанге сосредоточивает все внимание.
При последующих царях Грузия, терпевшая опустошения со стороны персов, сама доведенная до крайности, не могла предпринимать походов в Осетию. «Армянская хроника» приводит известие, не сообщаемое грузинской, о том, что при грузинском царе Фарсмане V (528—542) оссы сделали набег на Грузию и опустошили ее. Фарсман призвал на помощь персов, признал их власть и обязался платить дань под условием, чтоб персы не преследовали христианской веры.
В следующие века известия об осетинах становятся еще скуднее. Арабы вторгнулись в Грузию в царствование Арчила и Мира. Халифы в начале VIII века беспрестанно отправляют войска на Кавказ, где происходит ожесточенная борьба между арабами и хазарами. По арабским свидетельствам об этом времени, замок Аланских врат был занят арабским гарнизоном, получавшим из Тифлиса жизненные припасы и амуницию. Главнокомандующий арабскими войсками на Кавказе при халифе Гишаме Мерван бен-Магомед победил аланов в 735-м, вошел в Хазарию в 737-м, победил лезгин в 739-м. Со своей стороны и хазары в течение этих войн с арабами нередко проникали на Кавказ и опустошали Грузию, находившуюся, таким образом, между двух огней. В борьбе, как известно, одержали верх арабы. Из побежденной Хазарии население искало спасение от завоевателей. В рассказе о походах на Кавказ арабского военачальника Буга (851) упоминается, что он открыл дербентские ворота и вывел из Хазарии 300 семейств, которые поселил в Шамкоре. Тот же полководец думал проникнуть в Осетию, но вследствие снежных завалов не исполнил своего намерения. Однако, вероятно с целью предупредить восстание в Осетии, он через Дарьяльское ущелье вывел 3000 осских семейств и поселил их в Дманисе. Буга был намерен в следующее лето предпринять поход в Осетию, но был отозван Эмиром аль-Муменином, будучи заподозрен в каких-то сношениях с хазарами.
Положение Грузии в правление династии Багратидов в X, XI и XII вв. начинает значительно улучшаться. Баграт III соединяет в своем лице престолы Грузии и Абхазии (1008—1014), Баграт IV (1027—1072) еще должен платить дань туркам Сельджукидам, опустошившим Армению и Грузию при Тогруль-беге (1047) и Альп-Арслане (1064); но Давид III Восстановитель освобождает Грузию от иноземных притеснителей, разбивает турков, берет Тифлис после продолжительной осады (1122) и овладевает частью Армении. Всюду восстанавливаются церкви и монастыри, строятся укрепления, государство получает прочное устройство. При Георгии III (1156—1184) пределы Грузии значительно расширяются и государство получает небывалый блеск. Наконец, время Тамары, его дочери (1184—1211 или 1212), есть золотой век грузинской истории. В ее правление Грузия занимает первое место среди царств Западной Азии. Ей подчинены Армения на севере от Аракса и многие народы Кавказа, среди которых ведется ревностная проповедь христианства. Многочисленные развалины церквей, до сих пор существующие не только в закавказских частях Осетии, но и на севере, в Дигории, в Куртатах и Зака и т. д., приписываются народными преданиями этой великой грузинской царице. За период правления Багратидов уже не упоминается о набегах оссов на Грузию. Видно, что грузинское влияние проникло в эту страну, что в ней водворилось христианство и что часть ее находится в вассальных отношениях к Грузии. У осетин упоминаются цари, находящиеся в родстве с грузинским царским домом. Царь Баграт IV (1027—1072) женат на Борене, дочери осского царя, сестре Доргулеля. Брат Баграта IV, Деметрэ, имел матерью осетинку из царского дома. Византийские историки называют ее Альдою-аланкой. Осетины в количестве 40 000 под предводительством своего царя Доргулеля являются по зову Баграта IV ему на помощь в его войне с карабахским эмиром Падлоном и бьются под командой сына Багратова Георги Куропалата в области Гандзы. По окончании экспедиции Доргулель вернулся в свою страну и вскоре пожелал видеть своего родственника (шурина) Баграта, и между ними происходит дружественное свидание в г. Экезуни. «Это был настоящий праздник, — говорит летописец, — трубы и барабаны производили чрезвычайный шум. Двенадцать дней цари провели вместе, причем исчерпаны были все роды удовольствий и развлечений. Наступление зимы принудило их расстаться, и Баграт осыпал дарами царя и всех вельмож осетинских и отпустил их, исполненных радости». Второй муж Тамары — Давид-Сослан, — родом осетин, был Багратид, и на этом основании молодой человек был предпочтен другим женихам Тамары. Грузинская летопись говорит, что он в 6-м поколении происходил от Деметрэ, сына царя Георгия III. Да и сама царица Тамара по матери происходила из осетинской царской семьи. Отец ее Георгий III был женат на Бурдухане, дочери осетинского царя Худдана. Летопись упоминает и о двух других осетинских царевичах, искавших руки Тамары; один из них умер от несчастной любви. Отсюда можно заключить, что осетинский царский дом уже распадался на ветви. Ввиду этих указаний на существование в период грузинских Багратидов царского престола в Осетии г. Пфаф, много ездивший по Осетии, ставит вопрос, где следует искать столицу осетинского царства, и указывает на Куртатию, ущелье реки Фиагдон, и преимущественно на древние аулы Даллагкау, Ладз и Цимити. «В ауле Ладз, — пишет г. Пфаф, — на площади, где ежедневно собирается народ, нам показали громадную, тщательно обтесанную каменную толстую доску стола или чего-то подобного; на другом месте в том же ауле — обтесанные камни других форм, как-то: принадлежности восточных бань и т. п. Об этих камнях народное сказание повествует, что они находились когда-то в замке нартов, местоположение которого некоторые даже определяют. Мы из этого заключаем, что здесь когда-то жили цивилизованные люди. Это предположение подтверждается еще присутствием в этих местах многочисленных кладбищ с древними роскошными надгробными памятниками и катакомбами... В этом месте находится и много развалин древних церквей. В Дзивгисе стоят развалины древнего монастыря, высеченного в скале. Кругом, на окрестных горах, виднеются древние башни. Большая часть названных строений и остатков древности принадлежит феодальному веку — от XI до XIV и XV столетий. В стратегическом отношении ущелье реки Фиагдона чрезвычайно удобно расположено. Оно находится в середине между обоими проходными путями через Средний Кавказ по Дарьяльскому и Мамисонскому ущельям; оно просторно и почти со всех сторон защищено величайшими горами и отвесными скалами. На всех слабых пунктах сужены башни; на юго-западе оно закрыто громадною стеною. В одной из высоких стен-скал, отделяющих ущелье р. Фиагдона от Касарского, природа оставила неширокий проход; это место искусственно заграждено громадными кучами камней».
Вскоре после царствования Тамары проблеск осетинского царства сокрывается грозною тучею, которая налегла в виде монголов на большую часть азиатского и часть европейского мира. В 1218 г. полчища Чингисхана вторгаются в Грузию. Тифлис взят в 1221 г. Татары идут к Дербенту, но, не будучи в состоянии взять его, двигаются далее на север, где встречают сопротивление со стороны кипчаков и аланов (осетин). Татарам удается разъединитъ союзников и покорить их порознь.
Незадолго до покорения татарами Грузии пришлось еще гжлъно пострадать от султана Джелаль эд-Дина, сына хорассанского султана Махмуда, с которым Чингисхан вел войну, кончившуюся падением обширного Хорассанского царства. Теснимый татарами Джелаль эд-Дин, почти лишенный своего царства (Азербайджана), думал утвердиться на престоле Грузии, женившись на царице Русудан. Тифлис был им два раза взят, и вся рана страшно опустошена (1226 и 1229). При вторичном приближенни султана к Тифлису, по словам грузинской летописи, Русудан собрала все силы грузин, призвала абхазцев, джиков, отперла дарьяльские врата и пропустила оссов, дурдзуков и других горцев. Но это не спасло город от неприятеля. Вскоре, впрочем, Джелаль эд-Дин при приближении татар, не имея сил сопротивляться, должен был бежать в Грецию и погиб. В свою очередь татары ужасно опустошили все прикавказские страны и включили их в свою необъятную монархию. Осетия в числе других должна была платить дань и время от времени объезжалась татарскими баскаками. Конечно, ослабленная Грузия уже не могла удержать свою власть над оссами, и если было еще заметно влияние Грузии на Осетию, то, вероятно, более нравственное, чем политическое. В грузинских летописях упоминается в этом веке война грузин с оссами из-за города Гори, которым последние овладели при покровительстве татар и владели в течение нескольких лет. Эристав арагвийский и лиахвийский Виршель три года осаждал их в этом городе (1296). Упоминается также участие оссов под начальством Багатара в походе татарского полководца Хутлу-шаха против царя Георгия V (в 1299 г.). Несколько далее предводитель оссов — Багатар — является, по-видимому, уже грозным неприятелем для Карталинии. Он опустошает ее и Триалет и изгоняет азнауров из их областей; царь, занятый другими делами, не в состоянии его остановить. Только после продолжительной борьбы Багатар смирился и должен был просить пощады. Впрочем, осетины в г. Гори упоминаются еще в 1307—1308 гг. по случаю похода на Гилян татарского хана Харбанды, похода, в котором должны были принять участие в качестве вассала татар грузинский царь Вахтанг и осетины, жившие в Гори. Грузинская летопись, передавая в преувеличенном виде события царствования Георгия V Блистательного (1318—1346), утверждает, что ему подчинялся весь Кавказ от Никопсии до Дербента и что он в своих походах покорил все горные народы; но есть некоторые данные, указывающие на то, что Георгию подчинялись осетины только до дарьяльских ворот. Это видно из предисловия к уставу, составленному им для горских народов (вошедшему впоследствии в уложение Вахтанга VI и имевшему целью ограничить кровную месть и некоторые вредные обычаи).
Нашествие Тимура (1386), по свидетельству биографии Тимура Шериф эд-Дина, коснулось и Осетии. Тимур взял Тифлис и оттуда пошел в горы в страны пшавов, хевсуров, гудамакаров до Дарьяла и в Двалетию. В походе против Тохтамыша (1395) в числе стран, пройденных и опустошенных Тимуром, упоминается в Черкесии страна Ас, в которой, конечно, следует видеть Осетию.
Оставляя в стороне дальнейшие известия об осетинах, заметим, что грузинские свидетельства о них становятся все более и более скудны. Они уже ничего не знают о судьбе северных осетин и говорят, да и то крайне редко, о закавказских, на которых Грузия сохранила еще влияние. Есть свидетельства о восстаниях в этой области, подавлявшихся местными арагвийскими и ксанскими эриставами, изредка упоминаются набеги осетин; иногда осетины упоминаются как отряд в грузинских войсках и т. п. Но все эти факты представляют лишь незначительный интерес, и единственный вывод, к которому они ведут, состоит в том, что осетины, запертые в своих горах и ущельях, вырождаются все более и более, вымирают и становятся из некогда грозных неприятелей Закавказья мелким народом, раздробленным на отдельные общества, вечно враждующие между собою и истребляющие друг друга. Ближайшие соседи с грузинами мало-помалу огрузиниваются и, приобретая некоторую культуру, принимают чужой язык и утрачивают национальные черты. Горные же общества продолжают коснеть в прежней жизни и почти не тронутые культурою переходят под власть России.
В. Ф. Миллер
Число осетин, по статистическим данным 1881 г., простирается до 111 000 душ обоего пола. Они населяют главным образом склоны и долины Кавказского хребта между 42°5', 43°20' с. ш. и 61°10', 62°20' в. д., т. е. почти середину Кавказского перешейка. Это пространство, на котором слышится осетинская речь, заключает в себя около 205—210 кв. миль. Но кроме этого главного района осетинские поселения распространены в стороне от хребта — по среднему течению Терека, близ города Моздока. Разбросанные здесь частью отдельно, частью совместно с поселениями русскими, они обособляются от главного района 50-верстной полосой поселений чеченских и русских и представляют как бы колонию около 4 тыс. душ населения.
По общему рельефу своей поверхности Осетинский округ представляет страну весьма гористую; низменные места встречаются в нем лишь на северной и южной окраинах, в виде небольших полос или, точнее, предгорных равнин. Вообще же весь район осетинского племени, как в самом массиве хребта, так и в окрестностях г. Моздока (по среднему течению Терека), представляет по высоте своей поверхности над уровнем моря две полосы: горную и равнинную. Первая начинается с северных и южных окраин хребта, с высоты приблизительно 3 тыс. футов, и восходит в середине хребта до средней высоты снежных гребней — в 31 тыс. футов и отдельных вершин в 14, 15 и 16 тыс. футов; она составляет около 0,75 всей поверхности осетинского района. Вторая полоса — равнинная, с высотою ниже 3000 футов — составляет не более 0,25 всей поверхности округа, или 50—52 кв. мили. Одна половина этого пространства составляется Владикавказской равниной, а другая распределяется на две неровные части: большую — на южном склоне хребта и меньшую — по среднему течению Терека, в окрестностях Моздока. Главные горные вершины, выступающие на Кавказском хребте на пространстве Осетинского округа, следующие: на самом востоке округа — Казбек (16, 546 ф.); к западу от него в последовательном порядке выделяются: Джимара-хох (15,673 ф.), Сырхубарзонд (13,634 ф.), Тепли-хох (14,510 ф.), Адай-хох (15,244 ф.) и несколько других менее высоких пиков и конусов.
На северной окраине осетинские поселения граничат с кабардинскими на 75-верстном протяжении и далее перемежаются со станицами казаков и аулами ингушей. Восточная граница Осетии начинается в северо-восточном углу Владикавказской равнины и направляется по ее восточной окраине в ущелье Военно-Грузинской дороги. На северном склоне хребта осетинские аулы отделяются от аулов ингуш и кистов течением Терека; близ перевала они отклоняются от полотна дороги на 5—6 верст; на южном склоне восточной границей осетинских поселений служит р. Арагва. По ширине перевала к земле осетин примыкают земли хевсуров и пшавов, в бассейне Арагвы аулы осетин перемежаются с поселками грузин. Юго-восточной границей осетин может быть названо восточное колено р. Арагвы, где она отходит от Военно-Грузинской дороги, и город Душет. На южном склоне хребта поселения осетин вообще значительно смешаны с селами грузинскими; вследствие этого южная граница осетин представляет как бы широкую полосу, проходящую по предельным осетинским поселениям и постепенно сливающуюся с Грузией. Начавшись близ города Душета, эта полоса-граница проходит сначала у подошвы хребта, а потом направляется по прямым притокам р. Лиахвы к верховьям Риона.
Западная граница Осетии тянется от истоков Риона через Кавказский хребет по горным вершинам, окаймляющим с левой стороны течение р. Уруха и его верхних притоков, до выхода Уруха хребта на предгорную равнину.
На 5—90-верстном протяжении своей западной границы Осетинский округ примыкает: в верховьях р. Риона — к земле имеретин и по течению р. Уруха — к землям горских татар — балкарцев. Таким образом, осетины окружены со всех сторон племенами, с которыми не имеют ничего общего по языку и происхождению, а именно: кабардинцами, казаками, ингушами и кистами, пшавами и хевсурами, грузинами, имеретинами и горскими татарами (балкарцами).
Осетины по ту сторону хребта распадаются на несколько обществ по ущельям притоков Терека, которые они занимают. Так, идя с запада на восток, ущелье р. Уруха и его притоков населено дигорцами, соседствующими с балкарским обществом горских татар. По долине Ардона и его притоков сидят алагирцы (Уаллаг-ир — верхние Осетины); по ущельям Саудона и Фиаг-дона — куртатинцы, по Гизельдону и его притокам и по левому берегу Терека сидят тагаурцы. Осетины, частью огрузинивши-еся, на южном склоне хребта соседят с Душетским уездом Кутаисской губернии и занимают область, известную в грузинской географии под названием Двалети. Северные осетины называют их общим Именем Туалта.
Переходя к обзору сведений, сообщаемых о предках осетин древними писателями, мы должны поставить на первом плане то, что сообщается о них их ближайшими южными соседями — грузинами. На страницах грузинской летописи предки осетин под именем оссов являются уже с древнейших времен. Вторым источником следует поставить русские летописи, сохранившие несколько случайных и отрывочных известий об ясах.
Этим, собственно говоря, исчерпываются те исторические известия, в которых осетины являются под именем, которое они сохранили у грузин (а через них и у русских). Но есть основание думать, что предки осетин входили в состав кавказских аланов, о которых можно найти некоторые известия у средневековых европейских летописцев. Поэтому нельзя не воспользоваться и этим источником, предпослав средневековым европейским известиям об аланах доказательство тому, что имя аланов распространялось и на предков осетин.
Прежде чем изложить в хронологической последовательности все известия об оссах грузинской хроники, нужно остановиться на вопросе, насколько вообще эта хроника заслуживает нашего доверия.
Если прежние исследователи, как Вивьен де Сен-Мартен и Броссе, с доверием относились к известиям грузинской хроники, то в настоящее время доверие к ней или, по крайней мере, к ее древнейшим частям значительно подорвано недавним исследованием проф. К. П. Патканова «Ванские надписи и значение их для истории Передней Азии» (о древней грузинской хронике). Посредством строгой критики летописных известий этот ученый приходит к заключению, что в древней хронике Грузии следует видеть не более как «относительно новую, неудачную компиляцию, составленную неопытной рукой по известному шаблону», и что первая часть истории Грузии составлена не по преданию... а вымышлена одним лицом с предвзятою целью. Главным источником для пространной истории Грузии царевича Вахтанга, как оказывается, служила краткая грузинская летопись, известная в армянском переводе, восходящем к XII веку. Из сравнения этого старого армянского перевода с Вахтанговою редакцией, несмотря на то что последняя по объему в несколько раз превосходит первую, оказывается, что в сущности содержание обеих редакций тождественно. Только многие факты, кратко сообщаемые в янском переводе, в Вахтанговой редакции переданы большим количеством слов, не сделавшись от этого яснее. Оригинал этого армянского перевода до сих пор не разыскан, но им главным образом, по мнению г. Патканова, пользовался Вахтанг при составлении своей истории. Какое доверие может внушить эта известная нам в армянском переводе грузинская хроника, видно из следующей характеристики, которую делает ей тот же ученый: «Наивность и малая начитанность автора изумительны. Он не только не знает того, что говорят о Грузии классические писатели но и того, что о более поздних эпохах грузинской истории повествуется у византийских и армянских историков, говоривших о многих событиях как современники. Он не сообщает никаких народных преданий, которые несомненно существовали в его время. Напротив, по примеру Хоренского он даже избегает их, прибегая к заимствованиям из книг (пересказ Хоренского и «Шахнаме») и сочиняя генеалогии, ни с чем не сообразные. На каждом шагу чудовищные анахронизмы следуют за не менее зищными противоречиями до такой степени, что в первом отделе Хроники едва ли можно встретить хоть один факт, имеющий действительно историческое значение. Отсутствие элементарных понятий об истории высказывается у автора — особенно в том. что в его изложении не принимаются в соображение ни мировые исторические события, ни хронология. Оттого все его известия висят в воздухе, не имея под собою почвы».
Действительно, представленный автором разбор первой части гузинской хроники, от древнейших времен до Рождества Христова, показывает, что вышеприведенная характеристика этого произведения не отличается чрезмерной строгостью. Но и в изложение событий более позднего времени внесено составителем грузинской летописи, а за ним царевичем Вахтангом много несообразного. Таково, например, совершенно противоречащее исторической достоверности описание якобы блестящего царствования царя Вахтанга I Гургаслана. Современный ему армянский писатель (Лазарь Парпеци), говорит г. Патканов, видел в Вах-танге не могущественного царя (каковым он и не мог быть), а простого предводителя, князя или владетеля грузинского, который не только не был великим завоевателем, но сам даже нуждался в помощи армянских инсургентов. Таков был Вахтанг исторический. В летописи мы видим совсем другое лицо. В ней он представляется непобедимым героем, великим завоевателем и благочестивейшим христианином, говорившим с 15-летнего возраста бесконечные назидательные речи. Жил он в эпоху нам достаточно известную. Из других источников мы не имеем сведений о каком-либо завоевателе в Передней Азии в V веке, А между тем, если-послушать хронику или анналы Вахтанга V, Вахтанг I не только совершает изумительные подвиги в Грузии против Греков и Персов, но вместе с царем Хосровом (какого в это время не было, а был Пероз), за которого выдает сестру свою Михрандухт, он предпринимает завоевательные походы в отдаленные страны Азии (в Гирканию, Индию) и Африки (в Абиссинию).
Казалось бы, что после такого приговора специалиста достоинству грузинской хроники последнюю можно было бы совершенно оставить в стороне в вопросе о древней истории осетин. От автора, имеющего самое хаотическое представление о событиях древней истории родной страны, трудно ожидать сколько-нибудь точных сведений о соседних странах. Но все же мы считаем нелишним извлечь из этого весьма мутного источника все сообщаемые им известия об осетинах, во-первых, потому, что некоторые из этих известий подтверждаются другими источниками и не возбуждают сомнения, во-вторых, потому, что даже малодостоверные сведения, не заключая исторически точных данных, характеризуют, однако, взгляд грузин на осетинский народ и с этой стороны несомненно представляют для нас некоторый интерес.
Изложив последовательное расселение предков грузин, потомков Таргамоса, Вахтанг на первых страницах своей истории сообщает известие о вторжении хазар с севера в Закавказье.
В эти времена, говорит он, хазары, усилившись, начали воевать с племенем Лэка (лезгинами) и Кавкаса, которыми правил Дурдцук, сын Тирэта. Эти оба племени просили помощи против хазар у шести колен Таргамосидов и в союзе с ними перешли через Кавказский хребет, взяли пленников на всем протяжении Хазарии, построили там города и возвратились домой. После этого хазары, избрав себе царя, прошли через приморские ворота, нынешний Дарубанд (Дербент), и бесчисленными массами вторгнулись в пределы Таргамосидов, взяли все города Арарата, Масиса и Севера.
Не встречая сопротивления со стороны Таргамосидов, они наложили на них дань и увели много пленников.
Во время первого похода и завоеваний царя хазар он имел при себе Уобоса (по географии Вахушты Урбаноса, своего сына),
которому дал пленников из Сомхета (Армении) и Картли (Грузии) и сверх того часть удела Кавкаса, лежащую между Ломеком (Тереком) и западной окраиной гор. Здесь Уобос и поселился. Его потомки суть оссы (или овей), населяющие Осет, принадлежавший прежде Кавкасу. Между тем Дурдцук, самый славный между сыновьями Кавкаса, поселился на горных крутизнах, которые по своему имени назвал Дурдзукет и стал платить дань хазарам.
Несколько далее у Вахтанга снова упоминаются оссы, действующие в союзе с Картлосидами (грузинами) против персов, завоевавших Грузию под предводительством великана Афридуна (Феридуна в «Шахнаме»). Грузия досталась в удел сыну Африду-эову Иареду, который управлял ею чрез эристава. Воспользовавшись междоусобной войной между сыновьями Афридуна и смертью Иареда («в Шахнаме» - Иредж), убитого братьями, Картлосиды, призвав оссов, убили персидского эристава и всех персов и завоевали таким образом себе независимость...
Дальнейшие известия об осетинах переносят нас уже ко временам Александра Македонского. Мы узнаем, что патриций Азон, оставленный Александром Македонским наместником в Грузии, завоевал также Эгрись (часть Имеретин, Мингрелии, Одиши и Абхазии) и наложил дань на оссов, леков и хазар.
Несколько времени спустя основатель грузинской царской династии Картлосидов Фарнаваз восстал против Азона в союзе с оссами и леками и освободил Грузию от власти греков. Фарнаваз отдает одну из своих двух сестер замуж за царя оссов, и это родство с царским домом оссов послужило впоследствии на пользу Фарнавазову сыну Саурмагу. Именно вследствие народного восстания ему пришлось искать помощи у дурдзуков и оссов, и царь последних, приходившийся ему двоюродным братом, помог ему справиться с бунтовщиками и снова водвориться на престоле.
Прежде чем продолжить дальнейшие выдержки из грузинских анналов Вахтанга, сделаем несколько замечаний о только что приведенных грузинских известиях, в которых упоминаются осетины (оссы).
Нечего и говорить, что рассказ о вторжении хазар веков за 20 до Рождества Христова в Закавказье не имеет никакой исторической подкладки. Это не описание какого-нибудь определенного вторжения северокавказских народов в Закавказье, — а глухое воспоминание о таких вторжениях вообще, которых было немало от древнейших времен до времени составителя армянской хроники, жившего, как доказывает проф. Патканов, в XI—XII веках. Наибольший след в народной памяти могли оставить вторжения хазар, боровшихся с персами в Дагестане и у Дербентских врат за обладание этим проходом. В эту борьбу, как известно, были вовлекаемы грузины, армяне и другие народности Кавказа; поэтому немудрено, что автор вышеприведенного известия, имевший самые смутные понятия о хронологии, приписывает хазарам вторжение в Закавказье во времена доисторические и связывает с одним из походов хазар происхождение оссов. Проф. Патканов в разборе этого известия говорит: люди, привыкшие относиться с доверием к памятникам народной старины, но не вникшие в процесс образования этой хроники, могут предполагать в повествовании грузинского хронографа историческую основу, извиняя самый анахронизм объяснением, что в народных преданиях имя древних набежников на Грузию с течением времени пришло в забвение и что оно было заменено позднейшим, но более известным именем хазар. Такое объяснение можно бы было допустить, если бы колорит факта был яснее, характернее намечен, если бы в сообщении летописца можно было с достаточным вероятием угадать, например, походы киммериян, саков или даже гуннов, хотя бы с изменением их имен и с некоторыми хронологическими уклонениями. На деле мы видим совсем не то: рассказывается что-то весьма туманное, но что совершалось в Грузии несколько десятков раз с незапамятных времен и до XV столетия, т. е. о вторжениях северных племен через ущелья Дербентское и Дарьяльское. То, что говорится в хронике о хазарах первого доисторического периода, равномерно может относиться и к гуннам, и к действительным хазарам, и к аланам, и к массагетам, и к кипчакам, и потому нет никакого основания считать рассказ летописца за древнее предание, обыкновенно более определенное и рельефное. И наконец, откуда автор XI—XII веков мог добыть эти известия? Если из древних местных письменных памятников, то их не было, а если б они были, то факты имели бы большую определенность и в них не упоминалось бы имя хазар. Если же известия добыты из народных преданий, в которых имя древнего народа было заменено именем позднейших хазар, то таким преданиям едва ли можно придавать значение на том основании, что ни в каком народе не могут сохраниться устные предания в течение 2000—3000 лет... Как бы то ни было, мне кажется, столь ранний поход хазар на Грузию изобретен автором, чтобы пополнить пробел, оставшийся за недостатком фактов.
Отрицая вместе с проф. Паткановым, что в основе рассказа о хазарах лежит определенный исторический факт, мы тем не менее не можем согласиться с последним предположением почтенного ученого. Нам не кажется вероятным, чтобы составитель хроники просто сочинил весь рассказ, чтобы пополнить какой-то пробел, которого в данном случае мы вовсе не усматриваем. Средневековые летописцы сообщают немало фактов, для нас совершенно невероятных и не выдерживающих самого легкого прикосновения исторической критики, но едва ли можно найти много примеров тому, что они сочинили факты ради восполнения пустого пространства. Много народных сказок попало в древние летописи, но только потому, что летописец не смотрел на них как на заведомый вымысел, а как на исторический факт. Если б рассказ о хазарах был просто сочинен, то, конечно, не отличался бы той сжатостью, сухостью и тем деловитым тоном, которым он отмечен. Едва ли мы встретили бы в нем сухой перечень ряда неприступных крепостей, которые остались нетронуты хазарами. Далее, зачем имя родоначальника осетин (Уобос) является с греческим окончанием? Почему осетины произошли от потомков Уобоса, смешавшихся с армянами и грузинами, уведенными хазарами в плен, между тем как родоначальник дурдзуков является потомком Кавкаса, а во главе народностей Дагестана — двоюродный брат хазарского царя? На все эти вопросы мы не найдем никакого ответа, если допустим, что известие о хазарском походе не восходит далее составителя хроники, т. е. было им просто измышлено для восполнения пустого пространства. Нам кажется, напротив, что самая несообразность и туманность рассказа служит доказательством тому, что это известие было откуда-то почерпнуто составителем хроники и помещено без всякой критики, на которую, конечно, он и не был способен. Проф. Патканов категорически отрицает, как мы видели выше, существование у грузин письменных памятников, которыми мог бы пользоваться составитель хроники, живший в XI или XII веке. Нам кажется, что такое утверждение может быть сделано только после весьма веских доказательств, которых мы не нашли в его исследовании. Поэтому мы скорее склонны предположить, что составитель хроники почерпнул весь рассказ из какого-то источника, либо книжного, либо народного, но восходящего к книжному. В пользу первого говорит часто встречающееся у древних летописцев желание производить известные народы от эпонимов и приводить последних в генеалогическую связь; в пользу второго говорит ужасный анахронизм в известии о хазарах, которых ранние походы народное предание XI века могло относить уже к отдаленнейшим временам. Всякому, записывавшему из уст народа предания о старине, приходилось наблюдать, что нередко событие, заведомо происшедшее лет 150 тому назад, народ относит к самой седой старине, чуть не за тысячелетие назад.
Как бы то ни было, не решая вопроса, из какого источника попало в хронику известие о походе хазар, мы думаем, что это известие не сочинено составителем и что, невзирая на вопиющий анахронизм и невозможные генеалогии народов, мы можем извлечь из рассказа некоторый смысл. Для нас любопытно то, что в этом известии происхождение осетин связывается с каким-то доисторическим вторжением хазар и что окончание рассказа сводится к историческому факту вполне достоверному: в течение долгого времени жители Севера были данниками хазар.
Если первое упоминание об оссах является в связи с хазарскими походами, то едва ли мы ошибемся, объясняя это тем. что грузины стали лучше знать оссов именно с тех пор, как появились хазары. Последним, владевшим в средние века (в VI, VII вв.) всем Северным Кавказом, подчинялись и предки осетин, которые, по приказанию кагана, принимали деятельное участие в хазарских походах на Закавказье. Этим объясняется заметка летописца (или его источника), что оссы — потомки сына хазарского царя, который поселился с родом своим в стране, называемой ныне Осет. Страна же эта, как видно из предшествующего известия, простиралась «от реки Ломека (Терека) до конца гор на западе...». Что же можно вывесть из этих заметков? Во-1-х, то, что грузины узнали оссов вследствие их вторжений с севера вместе с хазарами, которым оссы подчинялись; во-2-х, что территория осетин простиралась на востоке до Терека, а на западе до пределов гор, т.е. заходила далеко в нынешнюю Кубанскую область, и в-3-х, что в той же местности под властью потомков Уобоса (эпонима осетин) жили многочисленные пленные: грузины и армяне... Сочинять подленее известие едва ли было в интересах лица, которому принадлежит рассказ о походе хазар, было ли это лицо грузином или армянином.
Дальнейшее известие упоминает оссов, как союзников грузин, в борьбе последних за независимость с персами, причем предводителем персов, при предшествующем покорении Грузии, является национальный герой Ирана Феридун, в искаженной форме - Афридун (или а армянской хронике - Абридон). На этом и последующем рассказе очень ярко отразилось влияние «Шахнаме», и проф. Патканов, сравнивая имена и факты, заключает, что рассказ хроники явно заимствован из Фирдоуси. Конечно, с этим можно согласиться, но с одной отговоркой, что рассказ составителя почерпнут не прямо из книжного источника, а из этого источника, уже ставшим народным достоянием. На это указывает сильное искажение персидских собственных имен. Видно, что эти имена уже походили по народу и подверглись обычной участи постепенного «перевирания». Доказательством тому, что остальные эпизоды из «Шахнаме» распространились устным путем на Кавказ, будучи занесены туда персами, может служить, например, то, что у осетин встречается рассказ о Ростоме (Рустеме), его борьбе с сыном и что противник Ростома называется Туранты эльдар, т.е. туранский старейшина. По отношению к оссам для нас в разбираемом известии имеет некоторое значение тот факт, что в предание о борьбе грузин с персами внесены оссы, как союзники первых. Мы знаем, что в этой роли нередко являются оссы уже в исторические времена, при династии Сисанидов на персидском престоле.
Любопытно далее, что оссы называются союзниками грузин в дальнейшей борьбе последних против греков (Азона-Язона) и что освободитель грузин Фарнаваз, по мнению г. Патканова, «самое ранне историческое лицов хронике», закрепляет свой союз в оссами родственными связями. «Хотя все, что рассказывается о Фарнавазе, - говорит проф. Патканов, - не заключает в себе ничего чисто исторического, относительно верности изложенных фактов, обнако в Фарнавазе выступает перед нами несомненно личность народного героя. Можно даже с вероятностью предположить, что он - самое древнее лицо, сохранившееся в народной памяти, в которой Фарнаваз, а не Картлос занимал первое место». Вполне соглашаясь с этим взглядом на Фарнаваза, мы по отношению к оссам можем сделать заключение, что грузины помнили о своих соседях оссах с тех самых пор, как начали помнить самих себя, так как оссы в предании о Фарнавазе тесно связаны с началом национального сознания грузин. Конечно, мы не можем дать точной хронологической даты борьбе Фарнаваза с греками, но во всяком случае можем предполагать, что начало исторической жизни грузин, а вместе с тем и их сношений с оссами восходит еще ко времени, предшествующему христианской эре, хотя, конечно, об этом не дошло до нас исторических известий.
На дальнейших страницах анналов Вахтанга вплоть до Рождества Христова не встречается упоминание об оссах. Лишь в рассказе о проповеди христианства на Кавказе апостолом Андреем сообщается, что апостол прошел из Грузии в Сванетию, где правила женщина, принявшая христианство, а затем вместе со св. Симеоном проник в Осетию и отсюда дошел до Боспора. Никаких подробностей об этом первом знакомстве осетин с христианством не сообщает грузинская хроника, и, конечно, во всем рассказе об апостоле Андрее следует видеть лишь церковное предание.
Из II века по Рождеству Христову дошли известия, как грузинские, так и армянские, об участии осетин в войне обоих этих народов между 87 и 103 годом. Грузинские цари Азорк и Армазель (в армянской хронике — Азук и Азмайер) призвали против армян на помощь осетин и леков. Осетины явились со значительным войском под начальством своих двух великанов Базука и Абазука (иначе Анбазука) и вторгнулись в Армению. Армянский полководец Сумбат (Смбат) Бивритиан пошел им навстречу. По Моисею Хоренскому, осетины (или, как они называются у него, аланы) отступили до реки Куры и армяне взяли в плен сына аланского царя. Стоя на реке Куре, аланы вступили с армянами в переговоры и требовали выдачи сына своего царя; но армянский царь Арташес отказал им в этом. Затем прекрасная дочь аланского царя, сестра взятого в плен юноши, приходит на берег реки и обращается со следующею речью к Арташесу: «К тебе речь моя, храбрый муж Арташес, к тебе, победителю храброго народа аланов: согласись отдать юношу мне, прекрасной дочери аланов; не след героям отнимать жизнь у племени других героев за какую-нибудь месть или поработить их и держать, как рабов, и тем укоренять вечную вражду между двумя храбрыми народами». Арташес, услыхав такие мудрые речи, отправился на берег реки и, увидев прекрасную деву, полюбил ее. Позвав воспитателя своего Смбата, он объявил ему, что желает иметь ее женою, заключить договор и условие с аланами и отпустить юношу с миром. Смбат поступает согласно решению Арта-шеса, заключает мир, и Сатиник становится первою между женами армянского царя. Иначе сообщается это в грузинской летописи. По ее свидетельству, войска оссов, леков и грузин, нагруженные добычей, награбленной в Армении, отступили за р. Мткуар (Куру) и расположились лагерем на р. Иоре для дележа добычи и пленников. Сумбат Бивритиан послал им гонца со следующим предложением: «Всю добычу, взятую вами в Армении, — скот, золото, серебро, ткани, — я отдаю вам; кровь армянская, вами пролитая, не будет отомщена на вас; но отпустите только пленников и возвратитесь домой, нагруженные всякого рода богатствами». «Мы вошли в Армению, — отвечали они, — чтобы отыскать тебя, но тебя не нашли. Приходи к нам и бери свою долю, или же мы пойдем к тебе, где бы ты ни был, и ты живьем не избегнешь наших рук». Тогда Сумбат перешел р. Куру, и Базук, царь оссов, вызвал его на поединок. Сумбат убивает сначала Базука, а за ним его брата, Абазука, поспешившего ему на помощь. Тогда все войско оссов, леков и грузин, видя смерть обоих великанов, с ожесточением, под предводительством Азорка и Армазеля, устремилось на Сумбата. Кровавая битва кончилась поражением северного войска. Оссы и леки спаслись лишь в незначительном числе. Грузины, знавшие дороги, удобные для бегства, потерпели менее. Сумбат опустошил часть Грузии, но не сломил окончательно сопротивления царей Азорка и Армазеля, которым помогали осетины, мстившие за смерть их родственников. После пятимесячной осады Мцхеты армянами грузины, доведенные до крайности, просили мира и вместе с оссами подчинились армянам. Это подчинение, впрочем, прожалось недолго. Воспользовавшись войною персов с греками, в которую были увлечены и армяне, грузины с оссами возмутились. Арташан (Арташес) послал в Грузию войско под предводительством своего сына Зарена. Но его войско было разбито, а сам Зарен взят в плен. Оссы настаивали, чтобы грузины убили армянского царевича, в отмщение за смерть Базука и Абазука. Но грузины не соглашались на это и охраняли его в замке Дариалане (Дарьяле). Занятые войною с персами, армяне только через три года предприняли новый поход в Грузию, который при самом начале кончился мирным договором. Грузия выдала царевича, была восстановлена в прежних пределах и обязалась быть верной союзницей Армении. С этих пор грузины, армяне и оссы воевали сообща против своих врагов.
При всем несходстве, в частности армянского и грузинского рассказов, нельзя сомневаться в том, что оба относятся к одним и тем же событиям. Оба занесли имя Сумбата Бивритиана и Арташеса (Арташана), армянского царя, правившего именно в это время, т. е. в конце I и начале II в., так как Моисей Хоренский называет его современником императоров Домициана, Нерона и Траяна; оба сообщают о вторжении северокавказских народов в Армению, о столкновении на берегу р. Куры, о победе армян. Оба упоминают далее о взятии грузинами в плен сына Арташесова Зарена (по Моисею Хоренскому, Зареха), его заключении в темнице и освобождении. Такие совпадения не могут быть случайны. Различие между армянским и грузинским рассказом зависит от того, что первый основан главным образом на народных песнях гохтенских певцов, причем последние вплели в него эпическое предание о прекрасной Сатиник и ее браке с Арташесом. Моисей Хоренский приводит даже несколько стихов из песни в метрическом складе. Что же касается достоверности того и другого рассказа, то, конечно, грузинский заслуживает большего вероятия. Он наполнен топографическими подробностями, не старается умалить успехов армянского оружия и значение помощи, оказанной грузинам их северными союзниками, особенно оссами. В рассказе заметно, что оссы, с их двумя царями-великанами, играли важную роль, отодвигая на задний план грузинских царей. Для нас особенно важно, что, в свидетельстве армянском, народ северный, действовавший в союзе с грузинами, называется не оссами, а аланами; Сатиник называет себя девой аланов, и ее племя иногда называется детьми Аланов (манкунк Аланац). Это может служить одним из доказательств мнению, на котором мы остановимся далее, о тождественности оссов и аланов.
К концу второго века по Рождеству Христову относится вторжение оссов в Грузию при царе Амзаспе II (182—186). Целью их было взять г. Мцхета. Грузины были застигнуты врасплох, но скоро со всех сторон стянулись к царю их подкрепления, и им удалось отбить натиск многочисленного войска оссов. В одиночной битве Амазасп убил осетинского богатыря Хуанху (по Вахушту - Хуху, по армянской хронике — Хонахва). Разбив оссов, он вторгнулся в их землю и покорил ее в союзе с армянами. Но впоследствии армяне обратились против самого Амзаспа, призвали греков (римлян) и оссов и разбили грузинского царя, несмотря на помощь, которую ему оказали персы.
Во время войны армянского царя Хосрова с сасанидом Арташиром, сыном Сасана, союзник армян, грузинский царь Асфагур 262 — 265 по Рождеству Христову), открыл ворота Кавказа и пропустил оссов, леков и хазар, чтобы вместе с ними воевать против персов. По грузинским анналам, союзники вторгнулись в страну персов и сильно ее опустошили. Когда через несколько по смерти армянского царя Хосрова, персы овладели Арменией, то союзник его Асфагур-грузинский бросился в Осетию, чтобы собрать там войско, и умер в этой стране. С Асфагуром кончается династия Фарнавазидов, и грузины, не желая подвергая участи армян, покоренных персами, просят их царя дать им в правители своего сына Мириана и женить его на дочери агуровой Абешур. Царь персов, говорит грузинская летопись, расспрашивал грузинского посла о городе Мцхете, о соседних с грузинами хазарах и оссах и согласился на их просьбу. Армянская хроника прибавляет, будто послы грузинские сказали персидскому царю, что грузины соседят с оссами, аланами, леками, сонами, хозирами и всеми народами севера. Из этого известия, конечно, нельзя выводить заключение, что аланы, упоминаемые рядом с оссами, были другой народ. Вероятно, что имя «аланы» не что иное, как глосса, добавленная при имени оссов и вошедшая в текст по неведению какого-нибудь переписчика.
От времени Мириана дошло и другое известие об оссах. Когда Мириан, по смерти отца своего, спорил за персидский престол со братом Бартамом, осетины воспользовались его отсутвием и вторгнулись под предводительством Фероха и Кавция в Грузию и опустошили ее. В отмщение за набег Мириан в свою очередь проник в Осетию, овладел ею, разорил ее вплоть до Хазарии и путем Двалетским (долиной Лиахвы) возвратился и свою страну.
После этого похода Мириана в Осетию в грузинской истории не упоминается в течение более 100 лет о каких-нибудь вторжениях оссов. Можно думать, что южная часть их была подчинена грузинам и последние бдительно охраняли доступ в свою страну. Новое вторжение с севера последовало во время малолетства известного грузинского героя, царя Вахтанга Гургаслана (446— 499). Анналы рассказывают, что, когда Вахтангу было 10 лет, значительное войско оссов устремилось на Грузию, распространяя грабежи и убийства и уводя пленников на пространстве от источников Куры (Мткуара) и до Хунана. Оссы захватили с собою сестру Вахтанга Михрандухт и возвратились обратно воротами Дербента. Летопись не говорит, каким путем пришли оссы, но из указаний на опустошенные ими местности, от источников Куры на юго-запад до дербентских ворот, можно думать, что, по мнению летописца, они вторгнулись долиной Лиахвы и, пройдя Грузию с запада на юго-восток, подошли к дербентским вратам, которые, как говорит летопись, им открыли местные жители. В отмщение за набег Вахтанг, достигнув 16 лет, стал готовиться к походу в Осетию. Не надеясь на свои силы, так как осетины были опасным врагом, он отправил гонца к брату своей матери Вараз-Бакуру и эриставу страны Ран (Карабага), чтобы известить их о своем предприятии и просить помощи. Войско грузинское состояло из 100 тысяч всадников, 60 000 пехотинцев и 12 000 вспомогательного отряда, присланного Вараз-Бакуром. Перед выступлением в поход царь пишет свое завещание, постится и усердно молится Богу. Войско грузин проникло в Осетию Дарьяльскими вратами, не встречая сопротивления. Следует думать, что эта теснина была во власти грузин и охранялась их гарнизоном. Страна же, которую грузинская летопись называет Осет, соответствовала нынешним Большой и Малой Кабарде. Со своей стороны оссы призвали на помощь хазаров и пошли грузинам навстречу к реке, протекающей по Дарьялу и орошающей плоскость Осета. Указывая в этих словах, очевидно, на р. Терек, грузинская летопись говорит, что река эта называлась Арагвой, как и соименная ей в Грузии, так как обе вытекают из одной и той же горы. Оба войска остановились на противоположных берегах Терека, и начались по обыкновению одиночные поединки богатырей: Вахтанг убивает хазарского богатыря Тархана и осетинского Оси-Багатара. Затем начинается общая битва, в которой оссы с их союзниками потерпели полное поражение. Множество их было изрублено, но еще большее число взято в плен. Три дня грузины отдыхали от битвы в своем лагере и затем пустились опустошать Осетию. Города были взяты, и множество людей уведено в плен. Подчинив оссов и кипчаков, грузинский царь, чтоб вернее обезопасить свою страну от неожиданных набегов оссов построил ворота Осета, которые мы называем Дарьял (объясняет летопись); возле них он построил замок с высокими башнями, с которых удобно было наблюдать за движениями горцев. Великие народы оссы и кипчаки не могут проходить ворота разрешения царя Картли. Затем царь идет в сторону Паджанигов (Печенегов), отделенную пограничной рекой (Кубанью) от Осета, и в Джикет (страну Джиков, Зихов), соседнюю с первой. Значительно позже, когда турки прогнали печенегов и джиков, первые выселились на запад, а вторые поселились у окраин Апхазета (Абхазии). Опустошив и эти страны, Вахтанг вернулся в Осетию, цари которой убежали в горные трущобы. Начались переговоры, окончившиеся миром. Оссы потребовали 30 000 своих пленников в обмен за сестру Вахтангову Михрандухт, и царь согласился на это. Остальные пленники с обеих сторон выменяны человек на человека. В грузинской хронике цифры пенников принимают громадные размеры: оссы освободили 350000 грузин, получив за них столько же своих соотечественников, и тем не менее в плену у грузин осталось еще 650 000 оссов, не считая печенегов и джиков. Обмен длился 4 месяца.
Имея в виду собрать из анналов Вахтанга все известия об осетинах, мы сочли нелишним привести и рассказ о походе Вахтанга в Осетию, хотя в этом пространном повествовании на долю истовой истины придется лишь несколько ничтожных крупиц.
Исторический Вахтанг почти ничего общего, кроме имени, не имеет с эпическим Вахтангом, изображенным в грузинской летописи. Очевидно, в силу еще не разъясненных обстоятельств личностъю Вахтанга исторического овладела народная фантазия и, как бывает обыкновенно, приурочила к этому имени множество чудесных подвигов сказочного характера, взятых напрокат из разных книжно-народных источников. Вахтанг сделался типом великого царя-завоевателя вроде Александра Македонского, и подвиги, приписываемые ему, имеют такую же историческую достоверность, как подвиги Македонского, героя в восточных оказаниях. Народные сказания, наслоившиеся на имя Вахтанга, ваяются в литературном виде с некоторой исторической окраской в так называемой армянской хронике (XI или XII в.), а затем более разукрашенном и распространенном виде в анналах Вахтанга V. Как все исторические народные сказания, рассказ преисполнен географических, исторических и хронологических несообразностей. Так, в числе народов, пришедших в столкновение с царем, героем V в., упоминаются позднейшие народы - печенеги на западе, как соседи осетин. Эпический Вахтанг побеждает в единоборстве длинный ряд богатырей разных народов и, подобно Александру Македонскому, простирает свои походы до отдаленной Индии, о которой ни грузинский народ, ни составители хроник, конечно, не имели никаких точных представлений. Для нашей ближайшей цели личность исторического Вахтанга довольно безразлична: мы не можем предпринять труда уяснения, что в рассказе о его походах принадлежит истории и что представляет лишь чистый вымысел. Мы пользуемся рассказом летописи лишь как эпическим сказанием, в которое попали некоторые исторические черты, которые могут пригодиться для характеристики отношений предков осетин к их южным соседям, грузинам. Из тона повествования, из обширных приготовлений к походу видно, что осетины представлялись автору рассказа крайне опасными для Грузии, видно, далее, что они жили на плоскости в нынешней Кабарде, в соседстве с хазарами, с печенегами и джиками, но часть их, более известная грузинам, уже населяла горы. Ключом к Грузии с этой стороны служило Дарьяльское ущелье, и потому грузины заняли его прочным образом. Осетины были многочисленны, могли предпринимать набеги в значительных силах и опустошать Закавказье из конца в конец. Конечно, в этих экспедициях участвовали и другие народы Северного Кавказа. Но все-таки в этих предприятиях преобладали осетины, на которых автор рассказа о Вахтанге сосредоточивает все внимание.
При последующих царях Грузия, терпевшая опустошения со стороны персов, сама доведенная до крайности, не могла предпринимать походов в Осетию. «Армянская хроника» приводит известие, не сообщаемое грузинской, о том, что при грузинском царе Фарсмане V (528—542) оссы сделали набег на Грузию и опустошили ее. Фарсман призвал на помощь персов, признал их власть и обязался платить дань под условием, чтоб персы не преследовали христианской веры.
В следующие века известия об осетинах становятся еще скуднее. Арабы вторгнулись в Грузию в царствование Арчила и Мира. Халифы в начале VIII века беспрестанно отправляют войска на Кавказ, где происходит ожесточенная борьба между арабами и хазарами. По арабским свидетельствам об этом времени, замок Аланских врат был занят арабским гарнизоном, получавшим из Тифлиса жизненные припасы и амуницию. Главнокомандующий арабскими войсками на Кавказе при халифе Гишаме Мерван бен-Магомед победил аланов в 735-м, вошел в Хазарию в 737-м, победил лезгин в 739-м. Со своей стороны и хазары в течение этих войн с арабами нередко проникали на Кавказ и опустошали Грузию, находившуюся, таким образом, между двух огней. В борьбе, как известно, одержали верх арабы. Из побежденной Хазарии население искало спасение от завоевателей. В рассказе о походах на Кавказ арабского военачальника Буга (851) упоминается, что он открыл дербентские ворота и вывел из Хазарии 300 семейств, которые поселил в Шамкоре. Тот же полководец думал проникнуть в Осетию, но вследствие снежных завалов не исполнил своего намерения. Однако, вероятно с целью предупредить восстание в Осетии, он через Дарьяльское ущелье вывел 3000 осских семейств и поселил их в Дманисе. Буга был намерен в следующее лето предпринять поход в Осетию, но был отозван Эмиром аль-Муменином, будучи заподозрен в каких-то сношениях с хазарами.
Положение Грузии в правление династии Багратидов в X, XI и XII вв. начинает значительно улучшаться. Баграт III соединяет в своем лице престолы Грузии и Абхазии (1008—1014), Баграт IV (1027—1072) еще должен платить дань туркам Сельджукидам, опустошившим Армению и Грузию при Тогруль-беге (1047) и Альп-Арслане (1064); но Давид III Восстановитель освобождает Грузию от иноземных притеснителей, разбивает турков, берет Тифлис после продолжительной осады (1122) и овладевает частью Армении. Всюду восстанавливаются церкви и монастыри, строятся укрепления, государство получает прочное устройство. При Георгии III (1156—1184) пределы Грузии значительно расширяются и государство получает небывалый блеск. Наконец, время Тамары, его дочери (1184—1211 или 1212), есть золотой век грузинской истории. В ее правление Грузия занимает первое место среди царств Западной Азии. Ей подчинены Армения на севере от Аракса и многие народы Кавказа, среди которых ведется ревностная проповедь христианства. Многочисленные развалины церквей, до сих пор существующие не только в закавказских частях Осетии, но и на севере, в Дигории, в Куртатах и Зака и т. д., приписываются народными преданиями этой великой грузинской царице. За период правления Багратидов уже не упоминается о набегах оссов на Грузию. Видно, что грузинское влияние проникло в эту страну, что в ней водворилось христианство и что часть ее находится в вассальных отношениях к Грузии. У осетин упоминаются цари, находящиеся в родстве с грузинским царским домом. Царь Баграт IV (1027—1072) женат на Борене, дочери осского царя, сестре Доргулеля. Брат Баграта IV, Деметрэ, имел матерью осетинку из царского дома. Византийские историки называют ее Альдою-аланкой. Осетины в количестве 40 000 под предводительством своего царя Доргулеля являются по зову Баграта IV ему на помощь в его войне с карабахским эмиром Падлоном и бьются под командой сына Багратова Георги Куропалата в области Гандзы. По окончании экспедиции Доргулель вернулся в свою страну и вскоре пожелал видеть своего родственника (шурина) Баграта, и между ними происходит дружественное свидание в г. Экезуни. «Это был настоящий праздник, — говорит летописец, — трубы и барабаны производили чрезвычайный шум. Двенадцать дней цари провели вместе, причем исчерпаны были все роды удовольствий и развлечений. Наступление зимы принудило их расстаться, и Баграт осыпал дарами царя и всех вельмож осетинских и отпустил их, исполненных радости». Второй муж Тамары — Давид-Сослан, — родом осетин, был Багратид, и на этом основании молодой человек был предпочтен другим женихам Тамары. Грузинская летопись говорит, что он в 6-м поколении происходил от Деметрэ, сына царя Георгия III. Да и сама царица Тамара по матери происходила из осетинской царской семьи. Отец ее Георгий III был женат на Бурдухане, дочери осетинского царя Худдана. Летопись упоминает и о двух других осетинских царевичах, искавших руки Тамары; один из них умер от несчастной любви. Отсюда можно заключить, что осетинский царский дом уже распадался на ветви. Ввиду этих указаний на существование в период грузинских Багратидов царского престола в Осетии г. Пфаф, много ездивший по Осетии, ставит вопрос, где следует искать столицу осетинского царства, и указывает на Куртатию, ущелье реки Фиагдон, и преимущественно на древние аулы Даллагкау, Ладз и Цимити. «В ауле Ладз, — пишет г. Пфаф, — на площади, где ежедневно собирается народ, нам показали громадную, тщательно обтесанную каменную толстую доску стола или чего-то подобного; на другом месте в том же ауле — обтесанные камни других форм, как-то: принадлежности восточных бань и т. п. Об этих камнях народное сказание повествует, что они находились когда-то в замке нартов, местоположение которого некоторые даже определяют. Мы из этого заключаем, что здесь когда-то жили цивилизованные люди. Это предположение подтверждается еще присутствием в этих местах многочисленных кладбищ с древними роскошными надгробными памятниками и катакомбами... В этом месте находится и много развалин древних церквей. В Дзивгисе стоят развалины древнего монастыря, высеченного в скале. Кругом, на окрестных горах, виднеются древние башни. Большая часть названных строений и остатков древности принадлежит феодальному веку — от XI до XIV и XV столетий. В стратегическом отношении ущелье реки Фиагдона чрезвычайно удобно расположено. Оно находится в середине между обоими проходными путями через Средний Кавказ по Дарьяльскому и Мамисонскому ущельям; оно просторно и почти со всех сторон защищено величайшими горами и отвесными скалами. На всех слабых пунктах сужены башни; на юго-западе оно закрыто громадною стеною. В одной из высоких стен-скал, отделяющих ущелье р. Фиагдона от Касарского, природа оставила неширокий проход; это место искусственно заграждено громадными кучами камней».
Вскоре после царствования Тамары проблеск осетинского царства сокрывается грозною тучею, которая налегла в виде монголов на большую часть азиатского и часть европейского мира. В 1218 г. полчища Чингисхана вторгаются в Грузию. Тифлис взят в 1221 г. Татары идут к Дербенту, но, не будучи в состоянии взять его, двигаются далее на север, где встречают сопротивление со стороны кипчаков и аланов (осетин). Татарам удается разъединитъ союзников и покорить их порознь.
Незадолго до покорения татарами Грузии пришлось еще гжлъно пострадать от султана Джелаль эд-Дина, сына хорассанского султана Махмуда, с которым Чингисхан вел войну, кончившуюся падением обширного Хорассанского царства. Теснимый татарами Джелаль эд-Дин, почти лишенный своего царства (Азербайджана), думал утвердиться на престоле Грузии, женившись на царице Русудан. Тифлис был им два раза взят, и вся рана страшно опустошена (1226 и 1229). При вторичном приближенни султана к Тифлису, по словам грузинской летописи, Русудан собрала все силы грузин, призвала абхазцев, джиков, отперла дарьяльские врата и пропустила оссов, дурдзуков и других горцев. Но это не спасло город от неприятеля. Вскоре, впрочем, Джелаль эд-Дин при приближении татар, не имея сил сопротивляться, должен был бежать в Грецию и погиб. В свою очередь татары ужасно опустошили все прикавказские страны и включили их в свою необъятную монархию. Осетия в числе других должна была платить дань и время от времени объезжалась татарскими баскаками. Конечно, ослабленная Грузия уже не могла удержать свою власть над оссами, и если было еще заметно влияние Грузии на Осетию, то, вероятно, более нравственное, чем политическое. В грузинских летописях упоминается в этом веке война грузин с оссами из-за города Гори, которым последние овладели при покровительстве татар и владели в течение нескольких лет. Эристав арагвийский и лиахвийский Виршель три года осаждал их в этом городе (1296). Упоминается также участие оссов под начальством Багатара в походе татарского полководца Хутлу-шаха против царя Георгия V (в 1299 г.). Несколько далее предводитель оссов — Багатар — является, по-видимому, уже грозным неприятелем для Карталинии. Он опустошает ее и Триалет и изгоняет азнауров из их областей; царь, занятый другими делами, не в состоянии его остановить. Только после продолжительной борьбы Багатар смирился и должен был просить пощады. Впрочем, осетины в г. Гори упоминаются еще в 1307—1308 гг. по случаю похода на Гилян татарского хана Харбанды, похода, в котором должны были принять участие в качестве вассала татар грузинский царь Вахтанг и осетины, жившие в Гори. Грузинская летопись, передавая в преувеличенном виде события царствования Георгия V Блистательного (1318—1346), утверждает, что ему подчинялся весь Кавказ от Никопсии до Дербента и что он в своих походах покорил все горные народы; но есть некоторые данные, указывающие на то, что Георгию подчинялись осетины только до дарьяльских ворот. Это видно из предисловия к уставу, составленному им для горских народов (вошедшему впоследствии в уложение Вахтанга VI и имевшему целью ограничить кровную месть и некоторые вредные обычаи).
Нашествие Тимура (1386), по свидетельству биографии Тимура Шериф эд-Дина, коснулось и Осетии. Тимур взял Тифлис и оттуда пошел в горы в страны пшавов, хевсуров, гудамакаров до Дарьяла и в Двалетию. В походе против Тохтамыша (1395) в числе стран, пройденных и опустошенных Тимуром, упоминается в Черкесии страна Ас, в которой, конечно, следует видеть Осетию.
Оставляя в стороне дальнейшие известия об осетинах, заметим, что грузинские свидетельства о них становятся все более и более скудны. Они уже ничего не знают о судьбе северных осетин и говорят, да и то крайне редко, о закавказских, на которых Грузия сохранила еще влияние. Есть свидетельства о восстаниях в этой области, подавлявшихся местными арагвийскими и ксанскими эриставами, изредка упоминаются набеги осетин; иногда осетины упоминаются как отряд в грузинских войсках и т. п. Но все эти факты представляют лишь незначительный интерес, и единственный вывод, к которому они ведут, состоит в том, что осетины, запертые в своих горах и ущельях, вырождаются все более и более, вымирают и становятся из некогда грозных неприятелей Закавказья мелким народом, раздробленным на отдельные общества, вечно враждующие между собою и истребляющие друг друга. Ближайшие соседи с грузинами мало-помалу огрузиниваются и, приобретая некоторую культуру, принимают чужой язык и утрачивают национальные черты. Горные же общества продолжают коснеть в прежней жизни и почти не тронутые культурою переходят под власть России.
В. Ф. Миллер
Комментариев 0