|
Скотоводство является второй основной отраслью хозяйства осетин. Выработанные веками самобытные приемы и навыки ведения скотоводческого хозяйства сохранились до наших дней.
Как и земледелие, скотоводство относится к наиболее древним занятиям осетин и их предков. Данные археологии показывают, что разведение мелкого и крупного рогатого скота было главнейшим занятием древних кюбанцев и ираноязычных скифо-сарматских племен, обитавших в центральной части Северного Кавказа. Среди предметов, найденных в кобанских могильниках в Осетии, имеется множество бронзовых фигурок овец и коз в виде привесок, а также изображения животных на бронзовых топориках. Очень часто на верхней части рукоятки топорика встречаются украшения в виде головки барана, что говорит о наличии культа барана у древних кобанцев, генетически перешедшего к осетинам.
О широком развитии скотоводства у предков осетин свидетельствуют находки множества костей баранов, коров, лошадей и свиней в скифских городищах Северного Кавказа, датируемых VII—IV вв. до н. э. Об этом же говорят и данные языкознания. По мнению В. И. Абаева, почти все осетинские слова, связанные со скотоводством, за небольшим исключением восходят к древнеиранскому языку. Примером может являться название пастуха - фыийау, означающее «стеречь», «пасти». Овцеводство, по-видимому, всегда было наиболее развитой отраслью хозяйства. Это подтверждается не только археологическими находками, но и данными осетинского фольклора и мифологии. В осетинском пантеоне имеется специальное божество — «фальвара» — покровитель овец, почитавшееся до недавнего времени. Археологические раскопки показывают, что овцеводство в горах составляло главное занятие предков осетин и в более позднюю эпоху.
Система отгонного овцеводства, возникшего в горах Центрального Кавказа в середине III тысячелетия до н. э., имела широкое развитие и у алан-осетин в период средневековья. Известно, что аланская знать разводила в большом количестве не только крупный рогатый скот и лошадей, но и овец, содержавшихся летом в горах, а зимой в Прикумских малоснежных степях. В осетинских нартских сказаниях часто упоминаются отары «черных овец», «множество одинаковых коней серой масти» и т. д.
После оттеснения осетин-алан в горы хозяйство их пришло в упадок, исчезла система отгонного скотоводства и коневодства. Но в горах еще сохранились некоторые прежние породы крупного рогатого скота и овец. Возможно, что современные породы «осетинской овцы» и «осетинской коровы» происходят от средневековых аланских пород.
Многие авторы отмечают достоинства осетинской овцы. Она отличается выносливостью, неприхотливостью, славится вкусным мясом и мягкой шерстью темного или, реже, серого цвета. Кроме осетинской во многих районах Осетии издавна распространена карачаевская порода овец. Однако, по словам осетин и по мнению некоторых исследователей, эта порода не отличается существенно от осетинской овцы и составляет, по-видимому, ее разновидность. В начале XX в. и особенно после революции (до коллективизации) значительное распространение в Центральной и Южной Осетии получила тушинская порода овец, отличающаяся высоким качеством мяса и белой грубой шерстью.
Из-за ограниченности летних пастбищ и при полном отсутствии зимних, особенно до переселения осетин на равнину, овцеводство в горах, являясь главной отраслью хозяйства, не могло по-настоящему развиваться. Вахушти отмечал, что осетины «не держат более 20—40—100 овец».
С переселением на равнину у осетин вновь возрождается отгонная система скотоводства. С этого времени в горах и на равнине отмечается рост поголовья овец и других видов скота.
Однако развитие овцеводства в основном происходит только во второй половине XIX — начале XX в., когда оно приобретает товарное значение. О неравномерном распределении поголовья овец в некоторых обществах Осетии можно судить по данным 1873 г. В этом году в Алагирском обществе числилось 38842 головы овец, Нарском — 8716, Дигорском — 49178, а в большом Мамисонском ущелье — всего 2136.
Такое неравномерное распределение поголовья зависело от отсутствия в ряде ущелий пастбищных угодий и от числа зажиточных хозяйств.
Овец разводили не только в горах, но и на равнине, где горцы твердо сохраняли традиции этой отрасли хозяйства. В Юго-Осетии овцеводство преобладало в основном в высокогорных районах. До завершения коллективизации огромное количество овец принадлежало кулацким и зажиточным хозяйствам, а основная масса крестьян владела только небольшим количеством овец или не имела их совсем. Главной причиной этого было отсутствие пастбищ и высокая арендная плата на землю для пастьбы.
До революции в ряде мест Дигорского, Куртатинского и Тагаурского обществ лучшие пастбищные угодья принадлежали феодалам и кулацким хозяйствам, сдававшим их в аренду. Большое количество летних пастбищ располагалось также в Центральной Осетии, куда перегоняли овец из многих обществ Северной Осетии, в том числе .из ее равнинных сел. Эти пастбищные угодья, принадлежавшие здесь отдельным сельским обществам, сдавались овцеводам за определенную плату. Летняя пастьба продолжалась обычно от мая до сентября. Овец пасли, разбив на отары (дзуг). Каждая отара, состоявшая не менее чем из 200—300 овец, обслуживалась двумя или тремя чабанами, из которых один считался ночным сторожем (ахсавгас). Лучшими помощниками чабанов являлись собаки — местные овчарки большого роста с обрезанными ушами и хвостами. Появление такой собаки находит подтверждение и в фольклоре. Отары овец у нартов, например, охраняет чудесная Шилам — по нартскому эпосу, родоначальница всех собак. Чабаны высоко ценят своих собак, которые помогают им не только охранять отары от волков, но и собирать и пригонять стада.
Уход за овцами всегда считался обязанностью мужчин. Стригли овец также мужчины. Стрижка овец производилась два раза в год: весной и осенью. Богатые овцеводы пользовались наемным трудом, производя плату шерстью, взаимопомощью (зиу), объединявшей несколько десятков человек. Стригли длинными самодельными ножницами общекавказского типа, позже стали использовать фабричные. Снятую шерсть женщины скручивали в моток (къуыбылой) и клали в мешки. Шерсть всегда имела у осетин товарное значение. Ее продавали за деньги или обменивали на зерно, ткани и другие товары. Крупные овцеводы тут же продавали шерсть оптом приезжим скупщикам. Значительная часть шерсти шла на удовлетворение потребностей хозяйства. Из нее изготовляли сукна, валяли бурки и войлок, вязали платки и чулки, делали матрасы и т. д.
У северных осетин доение овец и приготовление из овечьего молока сыра входило также в обязанность мужчин. В Центральной и Южной Осетии, где отары дойных овец содержали обычно в селах, все молочные продукты, в том числе овечий сыр, приготовляли только женщины. Доили овец в загоне, утром и вечером, в небольшие самодельные деревянные ведра. Дояр (дуцаг) ставил метку на спине овцы, чтобы вторично ее не доить.
На высокогорных пастбищах овцы оставались почти до конца сентября. С наступлением холодов и выпадением первого снега овец перегоняли сначала в долины, а затем в предгорные районы, где в это время начинается осенний рост трав. Все зимние пастбища осетин находились в предгорье и в степной полосе Осетии. С 1898 г. многие овцеводы, особенно из Центральной и Южной Осетии, перегоняли своих овец в моздокские и кизлярские степи. Арендуя пастбища у станичных обществ, осетины располагались обычно по ущельям. Хозяева, имевшие мало овец, часто объединяли свои стада, строили совместно кошары, представлявшие собой длинные, полуподземные помещения, покрытые камышом, совместно заготовляли корм и т. д. В таких случаях всеми делами руководил выборный старший (уатары хицау).. Наряду с этим были у осетин и другие формы содержания овец. В Северной Осетии многие хозяева в сентябре перегоняли свои стада в предгорье и пасли их до ноября. К зиме овец перемещали в горы и прокармливали собранным за лето сеном до марта — апреля. Но так как в этот период травы в горах мало, то горцы опять прибегали к. помощи равнинных осетин и арендовали у них землю под пастбища. В Юго-Осетии частично практиковался перегон овец в долины Грузии.
На зимних пастбищах обычно происходил окот, считавшийся одним из самых ответственных периодов скотоводческого календаря. Он начинался ранней весной и продолжался почти до мая. К началу окота строили дополнительные помещения для ягнят. На помощь чабанам приезжали хозяева и члены их семей. В период окота устанавливалось круглосуточное дежурство. Тем не менее потери животных, особенно при затяжной зиме и недостатке кормов, достигали больших размеров. Значительный падеж стада происходил и в период перегона на летние пастбища, находившиеся на огромном расстоянии от зимовок.
В скотоводческом хозяйстве осетин существовали различные формы эксплуатации, широко использовавшиеся кулаками: ласкъдзаран — наем бедняка в качестве батрака в кулацкое хозяйство, когда он жил в доме кулака или на его кошах, получая за это питание и оговоренную незначительную плату; уарга ласк, — пастух брал отару под свою ответственность на несколько лет, получая часть приплода, и, наконец, фыстау ласк — бедняк брал овец у кулака в долг с обязательством вернуть их в условленное время с приплодом. Большей частью кулаки и зажиточные хозяева -нанимали чабанов на срок не более года. Весь этот период чабан проводил вне дома под открытым небом; ему платили в год несколько голов овец, выдавали бесплатно питание, обувь, бурку, белье. При расчете хозяин удерживал с пастуха стоимость овец, пропавших из стада по его вине. Счет овец чабаны вели по палке, на которой в определенном порядке наносились большие и маленькие зарубки и кресты. Такой счет у осетин назывался пастушеским и имел широкое распространение в горах, где основная масса населения до революции была неграмотна.
Наряду с овцами разводили коз, содержавшихся обычно в общем стаде с овцами. Они отличались малой продуктивностью, требовали постоянного присмотра и плохо переносили зимние морозы в высокогорных районах. Поэтому число коз повсюду было ограниченным. Исключение составляли некоторые селения Алагирского (Мизур, Ход, Нузал и др.) и Дигорского (Донифарс, Задалеск, Нар и др.) ущелий, где нередко разведение коз преобладало над овцеводством. Объясняется это тем, что скалистые и малопроходимые горы были доступны только для коз, которых выпасали здесь почти круглый год. Козы составляли отдельные стада и паслись обычно под присмотром мальчиков-подростков. До коллективизации в этих районах разводили преимущественно коз молочной породы. Нередко такая коза не уступала по надою молока горной корове. Козы давали хозяйству шерсть и пух: из шерсти изготовляли грубую ткань (хъисын), а из пуха — головные платки и очень дорогое сукно, шедшее на черкеску и башлыки.
В хозяйственной жизни осетин важную роль играл крупный рогатый скот, без которого горец не мог существовать. Скот давал молоко, мясо, служил тягловой силой, имел товарное значение. Крупный рогатый скот у осетин, как и у многих других народов, являлся мерилом стоимости и служил эквивалентом обмена. Осетины разводили коров, особенно в горах, исключительно местной горной породы, отличавшейся низкорослостью и малой продуктивностью. Горная корова давала молока не более 5—7 л в день, но в то же время она была очень вынослива и легко переносила трудности, связанные с местными природными условиями.
После переселения на равнину и установления более широких связей с соседними народами у осетин появились новые породы скота: стали разводить буйволов, красностепную породу коров и карачаевских волов. Буйволиц на равнине держали специально для молока, хотя в Юго-Осетии нередко использовали их наряду с буйволами в качестве тягловой силы. Молоко буйволиц ценилось за высокую жирность и отличные вкусовые качества. Значительное распространение получила порода карачаевских волов, выделявшихся огромным ростом и силой. Уход за крупным рогатым скотом входил в обязанность женщин, однако пастьбой и кормлением скота всегда занимались мужчины.
Характер содержания скота в горах и на равнине во многом отличался в силу разных климатических условий. Так, если в предгорье и на равнине выпас крупного рогатого скота не прекращался круглый год, то в высокогорных районах, наоборот, около семи месяцев в году скот находился на стойловом содержании. В соответствии с этим определялась и разница в заготовке кормов, в сроке найма пастухов и уходе за скотом. В горах общественного пастуха нанимали только на летний сезон, в то время как на равнине его брали «обычно на год. Пастух получал определенную плату натурой или деньгами за каждую голову скота. Если пастух был из пришлых, то он, кроме того, получал -еще бесплатно питание, останавливаясь по очереди в каждом доме; у некоторых хозяев, имевших больше скота, он жил дольше. Все условия, связанные с наймом общественного пастуха, оговаривались заранее.
В зимнее время в горах в течение многих месяцев крупный рогатый скот оставался в хлеву (скъат), представлявшем собой темное помещение, находящееся обычно в нижнем этаже жилого дома. Здесь скот размещали отдельно по возрасту и полу и держали его на привязи. Продолжительность зимы и сильная ограниченность запасов кормов вынуждали горцев держать свой скот на строгом кормовом режиме, что приводило нередко к истощению и падежу животных. Кормили скот небольшими порциями два раза в день — утром и вечером. Сено смешивали с соломой. Такая смесь, называемая арвистон, была распространена повсеместно. В середине дня обычно устраивали водопой. Содержание скота у равнинных осетин было делом более простым— животные паслись круглый год на пастбище, а в зимние месяцы еще и подкармливались дополнительно. На ночь они располагались в более просторных помещениях, построенных обычно вдали от жилых.
При характеристике скотоводства осетин нельзя не упомянуть о разведении лошадей — занятии, имеющем давние традиции в хозяйственной жизни этого народа. Лошадь пользовалась и пользуется у Осетин большим уважением. Об этом свидетельствуют обряд посвящения коня и скачки в память покойника, изображения коня на многих надмогильных камнях и склепах. Лошадь окружалась особенной заботой: ее ежедневно чистили, мыли и строго следили за тем, чтобы она была вовремя накормлена и напоена.
Осетины разводили преимущественно лошадей местной горской породы. Ю. Клапрот, побывавший в начале XIX в. в горах Осетии, отмечал: «Лошади осетин невелики, но ноги их настолько сильны, что нет необходимости их подковывать. Они превосходны для переходов через горы, очень выносливы». Можно полагать, что предки осетин -аланы, являвшиеся прекрасными конниками и разводившие большие табуны лошадей, о чем свидетельствуют, в частности, арабские источники и данные осетинского фольклора, могли иметь и другие породы лошадей. По-видимому, среди них была и древняя «северокавказская» порода лошадей, известная ныне под именем кабардинской. Превосходные качества аланского коня, коня-воина, отмечаются в нартских сказаниях (знаменитый Арфон — конь нартского героя Урыз-мага). После оттеснения алан-осетин в горы у них заглохло коневодство, исчезли и прежние породы лошадей.
До второй половины XIX в. коня использовали в горах <и как вьючное и как верховое животное. Однако из-за климатических условий в ряде районов горной Осетии лошадь не имела большого распространения. Наименьшее количество лошадей было в Центральной Осетии, где зима продолжительна и с большим количеством снега. В этот период года лошадь почти не использовалась в хозяйстве. Например, в 1928 г., по данным Потапова, на 48 дворов сел. Кесатикау Закинского ущелья приходилось 30 лошадей, а на 20 дворов сел. Абайтикау того же ущелья — 8 лошадей.
В конце XIX —начале XX <в. хозяйственное значение лошади особенно возросло: ее стали впрягать в арбу и плуг. Постепенно лошади стали вытеснять волов. Вплоть до коллективизации они использовались и для перевозки руды на арбах и бричках из Садона до станицы Даркох, а также в извозе по городам Северного Кавказа и Грузии. Примерно с 90-х годов XIX в. осетины начали разводить наряду с верховыми и вьючными рабочих лошадей (уардоны бах). Кулацкие и зажиточные хозяева держали в основном кабардинскую породу лошадей.
Значительную роль в хозяйстве осетин играли ослы и мулы, использовавшиеся в качестве вьючных животных в горах, однако в основном мулов держали в Дигории. Более широкое распространение имели ослы, отличавшиеся выносливостью и неприхотливостью. На них перевозили большие тяжести через труднодоступные горные тропы и перевалы. Несмотря на эти достоинства, в некоторых районах Осетии в силу религиозных причин ослов не держали, считая их нечистыми животными и боясь как бы они не осквернили места общих и родовых культов. Так, совершенно не разводили ослов жители ущельев Мамисона, Нара, Трусо и др.
Одной из причин отсутствия в ряде горных районов лошадей, ослов и мулов являлась недостаточность кормов. По словам стариков, на содержание одной лошади или осла требовалось в течение зимних месяцев 14 копен сена и почти столько же соломы.
Такое количество кормов мог выделить не всякий хозяин, тем более что эти животные в высокогорных районах зимой в хозяйстве почти не использовались. Гораздо выгоднее было держать 6—7 голов овец, которым требовалось такое же количество корма, что обычно и делали многие горцы.
Заготовка сена в горах была одним из важных видов сельскохозяйственных работ у осетин. Она проводилась в основном мужчинами, объединявшимися обычно при сенокосе в группы. Участие женщин в этой работе ограничивалось сбором сена и его скирдованием.
В силу географических условий до сих пор в горах сенокос выполняется вручную. Главным орудием здесь по-прежнему является коса фабричного производства. В конце XIX в. она пришла на смену осетинской самодельной косе (ирон цаваг), представлявшей собой кусок прямого остро отточенного железа с плоскими лезвиями с обеих сторон,., которое прикреплялось к кривой короткой рукоятке. Подобная коса не встречалась нам в других районах Кавказа. Оригинальным устройством отличаются и осетинские деревянные грабли (халамаржан), употребляемые и сейчас для сбора сена; они имеют от 8 до 12 зубьев, вращающихся в своих гнездах. Благодаря такой подвижности эти зубья, прочны.
После просушки сено складывается в особые плетенки (махъи)^ встречаемые и у соседйих горцев. Махъи делаются из 3—4 березовых, веток, скрепленных в форме веера. Сложенная на нем копна привязы-вается крест-накрест веревкой, скрученной обычно из мягкой горной: травы (фасал). Копны сначала собираются на лугу (афтаус), а затем после выпадения снега перевозятся ближе к селам.
Дремучие леса Юго-Осетии, дикие неприступные скалы Северной: Осетии издавна создавали благоприятные условия для сохранения одного из древнейших занятий осетин — охоты. В горах Осетии большое изобилие разнообразной дичи. Из животных наиболее распространены тур (дзабидыр), горная коза (сычъи), лиса (рувас), медведь (аре) горная индюшка (зым), а в далеком прошлом и благородный олень (саг). В археологических памятниках кобанской и скифской культуры, а также в осетинских нартских сказаниях особенно часто встречается благородный олень. По мнению В. И. Абаева, олень был у скифов тотемным животным, о чем свидетельствует название одного из больших скифских племен, обитавших в Средней Азии, — сак (осетинский олень — саг). Это же слово повторяется во многих скифских личных именах и племенных названиях. Подтверждение этого можно найти в изображениях «скифского» оленя на многих памятниках скифской и кобанской культуры и в нартском эпосе, где отражены пережитки, культа оленя как тотемного животного.
До XIX в., т. е. до переселения осетин на равнину, охота занимала: значительное место в их хозяйстве. Штедер отмечает, что в ряде мест; в горах она служила «главным занятием» многих осетин.
Труднодоступные горы и непроходимые скалы, являвшиеся местом обитания различных диких животных и особенно туров, требовали от охотников большой физической силы, ловкости и выносливости. В XIX в. известны имена прославленных охотников, например Куди Дзутова, Гуймана, Дзоццы Абаева, отличавшихся большой храбростью и умением. Охота приносила значительные доходы. Туры, козы и медведи доставляли горцам мясо, шкуры и рога. Из шкур шили одежду, их употребляли для украшения кунацкой. Таким же украшением служили рога, которые, ,кроме того, использовались и в качестве сосудов для пива.
Охота у осетин была окружена глубоким религиозным почитанием, что нашло яркое отражение в археологических памятниках, фольклоре, обычаях и нравах, языке народа. У осетин имелось два охотничьих божества: Афсати — покровитель туров, оленей и коз, на которых охотились в горах, и Карчиклой — бог птиц, известный в большей степени в Юго-Осетии. Наиболее популярным охотничьим божеством был Афсати, известный также у сванов, абхазов, балкарцев и карачаевцев. Многочисленные привески в виде оленей, туров, медведей и других животных, изображение сцен охоты на кобанских могильниках Северной Осетии свидетельствуют о важном значении охоты для древних кобанцев, а также, вероятно, о глубоком почитании у них божества Афсати.
Подтверждением значительной роли охоты у предков осетин может служить нартский эпос, в котором большое место отводится и самому занятно охотой и охотничьему божеству. В одном из сказаний говорится, что все благородные звери в горах и на равнинах находятся «под высокой охраной Афсати», который сторожит их и не пропускает к ним «земных людей». Подобное же представление об Афсати имело место у осетин, совершавших ряд магических обрядов в честь этого божества. Так, перед отправкой на охоту вечером делали три сырника а утром на месте охоты старший посвящал их Афсати; в своей молитве он просил его пожертвовать им из своего стада какое-нибудь животное — тура, оленя или козу. В случае удачи на охоте делали шашлык из убитого животного и благодарили Афсати за подарок.
Существовали у осетин и другие охотничьи обычаи, один из которых, например, заключался в том, что считалось обязательным давать первому встречному три правых ребра убитого зверя. В противном случае охотнику грозила неудача на охоте в течение всего года. По обычаю полагалось также делить поровну добычу и давать голову и шкуру животного тому, кто его убил. По-видимому, вера в могущество Афсати способствовала возникновению у осетин, как и у абхазцев, особого охотничьего языка. На нем разговаривали во время охоты, чтобы скрыть свое намерение как от Афсати, так и от дичи. Наличие охотничьего языка говорит о том, какое большое значение придавали всегда осетины охоте.
Основным орудием охоты служила самодельная осетинская кремневая винтовка (ирон топ); использовали и другие виды огнестрельного оружия, доставлявшиеся из Грузии, Дагестана и Кабарды. Кое-где применялись еще лук и стрелы. Порох и свинец добывались на месте. Порох изготовляли особым способом из серы, свинец же выплавляли из руды в ущельях Северной Осетии. Им обеспечивали не только себя, но даже и соседние районы Грузии, балкарцев и ингушей.
Б. А. Калоев. Осетины.
|
|